Ключицу его защищали ламеллярные лямки, крепящиеся к корпусному доспеху, а плечи — опять-таки ламеллярные оплечья. В обоих случаях довольно компактные. На бедрах красовалась рассеченная юбка из ламеллярных пластин. Правое же предплечье защищалось шинным наручем из тонких длинных пластин, приклепанных к кожаной основе.
Главным же было то, что все стальные элементы доспеха были посеребрены с помощью ртути. Вообще все. Каждая пластинка. И шлем с личиной, к которым было особое внимание. Причем посеребрены достаточно толстым слоем, чтобы сразу все не отлетело.
Технология была примитивна до крайности. Серебро растворялось в ртути. Полученный раствор наносился на металл, который после этого несильно прогревался[1], дабы ртуть испарилась. Опасно. Рискованно. Но если соблюдать элементарные требования техники безопасности — вполне можно все сделать и не отравиться парами ртути. Например, прогревая пластинки на свежем воздухе в ветер, сидя с подветренной стороны.
Понты.
Без всякого сомнения — понты.
Но это сделать было необходимо, чтобы соответствовать высокому статусу царских подарков. Да и вообще — в это время командир должен был выделяться на поле боя. Так что, было бы под рукой золото — позолотил бы…
Еще немного покрутившись, парень велел привезти ему коня, и вскочив на него начал примеряться уже на нем.
Набедренники легли правильно, не топорщась. Корпусной доспех тоже нигде ни во что не упирался.
Он поправил саблю. Принял щит с копьем. И немного проехался.
— Красота! Какая же красота! — без тени лести искренно воскликнул дядя Фома, наблюдая за тем, как лучи солнца играют на посеребренном металле. Да еще и конский хвост добавлял общей эффектности.
— Не хватает только плаща, — добавила Марфа, так же стоявшая невдалеке и любовавшаяся новым комплектом снаряжения мужа.
Копье, кстати, у него было теперь клееное, полое, восьмигранное. По типу того, что применяли польские крылатые гусары. Разве что несколько короче и полегче, ибо слишком большая длина была пока без надобности. Его склеивали из реек трапециевидного сечения, получаемых обработкой заготовки рубанком по лекалу. Сами же заготовки, также, по лекалу, распиливали пилой на специальном станке. Плотник Игнатий уже настолько привык к пиле, что и не мыслил свою работу без нее. Причем к разным пилам, каковых у него уже имелось с десяток.
Сабля Андрея висела также, по-новому. Непривычно для местных.
На широком кожаном ремне, перекинутом через плечо. На этом ремне имелись три лапки-лямки для надежной фиксации ножен. Так что получалось, что сабля висела на манер шпаги. В седле может быть и не лучший вариант, но парню приходилось носить ее практически всегда. Поэтому он и пошел на эту доработку. В те же годы саблю носили на плетеной бечевке, охваченной вокруг пояса. Не самый лучший вариант, но дешевый и популярный…
