– Вы не спрашиваете, почему я поступила так?
– Нет.
– Вы и это знаете? Я вот спрашиваю себя, знаю ли я это сама, и иногда думаю, что поступила так только из желания замарать себя.
Она с раздражением оглядела стены комнаты:
– Весь этот дом, жизнь, которую здесь ведут, слова, которые произносят, все эти мелкие каждодневные заботы... В ваше время тоже было так?
– С той разницей, что мой-то отец – ты его знала, – воспитывал нас гораздо строже и мы не имели права разговаривать за едой, покидать столовую без разрешения, выходить на улицу без сопровождения прислуги. Он запрещал возражать ему и опаздывать хоть на минуту к столу. Если бы я спустилась к завтраку в тапочках и халате, то, думаю, мне могли бы надавать оплеух, но мне и в голову не могла прийти мысль попробовать. В семь тридцать утра я должна была прибрать комнату, застелить постель и быть готовой.
– Вы ушли из дома... – сказала Мад совсем тихо, робко, но так, словно это объясняло все.
– В двадцать один год.
– А до этого?
– Ждала.
– Вы никогда не позволяли себе такого, как я, до ухода?
– Нет.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем.
– Почему?
– Не знаю, Мад.
– У вас не было случая?
– Такие случаи есть всегда.
– Из-за религиозности?
– В шестнадцать лет я не думала о религии.
– Из-за...
– Да. Ты недавно уже употребила это слово. Из-за чистоты. Из-за мысли, что во мне есть чистота. Еще, может быть, потому, что я знала, что мой отец занимается этим с каждой горничной: однажды, неожиданно войдя в погреб, я застала его врасплох.
– Мой отец таким не был. Я не верю в это. Это, должно быть, ужасно.
– Да. Мне было только тринадцать лет, и на меня это произвело огромное впечатление.
И Жанна добавила с улыбкой:
– Помню, я поклялась себе, что никогда не позволю сделать это с собой ни одному мужчине. Потом-то я поняла, что это может быть прекрасным, если...
– ...если любишь, – с горечью закончила Мад. – А я никогда не любила. Не знаю даже, было ли у меня хоть когда-нибудь желание. Во всяком случае, я на это уже не способна. Мужчины вызывают у меня отвращение, и несколько раз, когда я была с ними, мне ужасно хотелось отомстить за себя. Нет-нет, я вовсе не собираюсь мстить. Просто я ищу себе оправдание. Не нужно было начинать, понимаете? А я начала, чтобы быть, как все.
Но это еще не все. Я хотела этого больше, чем другие. Я всегда стремилась делать больше и лучше, чем другие. В школе, вплоть до предпоследнего года, я была первой в классе. А в тот год судьба распорядилась так, что я была только второй, и в следующем, последнем году я и не пыталась заниматься и нарочно оказалась среди отстающих.
