Тотчас же с неба словно водопад хлынул, загремев по оцинкованной крыше конторы, по вымощенному двору, ставшему черным и блестящим, по подоконникам; дождь переполнял водостоки и бурлил в них. Молнии сверкали одна за другой, неистовые раскаты грома прямо-таки раскалывали небо.
Из-за этого грохота Жанна не слышала ничего другого, поэтому она даже подпрыгнула от удивления, когда, повернувшись, в проеме двери увидела свою невестку – бледную, с кругами под блестевшими глазами. Та спустилась на ощупь в темноте, не осмеливаясь от страха перед громом и молнией включить электричество.
Луиза не знала ни что сказать, ни куда себя деть. Можно было подумать, что она не у себя дома и чувствует себя здесь посторонней. Она сняла свое утреннее черное платье и надела темно-фиолетовый халат, который все время запахивала плотнее, словно ей было холодно.
Жанна почувствовала некоторую неловкость оттого, что ее застали врасплох здесь, во время еды, и ее первым порывом было встать, словно она осознала свою ошибку.
– Сиди, – сказала Луиза, придвигая к ней полированный стул и садясь на краешек.
– Звонил Анри.
– Я знаю.
– Ты слышала разговор?
– Да.
– Я не знала, как мне поступить, и предпочла ему все рассказать.
– Ты права. Пусть лучше он сразу все узнает.
– Хочешь что-нибудь съесть?
– Я не голодна.
– Ты же с утра ничего не ела.
– Я не голодна.
Она подпрыгнула на месте при очень сильном ударе грома, и губы ее беззвучно зашевелились, будто она забормотала молитву.
– Жанна!
– Да?
– Мне страшно.
– Чего ты боишься?
– Грозы! Смерти! Алиса уехала?
– Да.
– Я знала, что она уедет, что ей не хватит смелости ночевать в этом доме, что она не заберет с собой ребенка. Мне страшно, Жанна!
– Тебе нечего бояться.
– Послушай! Это прямо над нами.
И действительно, они услышали треск дерева в одном из близлежащих садов. Не сдержавшись, Луиза в сильном возбуждении резко вскочила и порывистыми шагами принялась мерить кухню.
Кинув уголком глаза быстрый взгляд на неподвижную Жанну, она бросила:
– Ты меня презираешь, верно?
– Да нет же, Луиза.
– Тогда ты жалеешь меня. Это то же самое.
– Ты не нуждаешься в жалости.
– Ты так только говоришь, а думаешь иначе! Ты сама прекрасно знаешь, что думаешь иначе! Я боюсь, Жанна! Зачем Робер так сделал? Только не говори, что это моя вина. Это не так! Уверяю тебя, это не так! Нужно мне верить, Жанна. Необходимо, чтобы хоть кто-нибудь мне верил. Этим утром я была не в себе. Я уж и не помню всего, что наговорила тебе, но это, конечно, было гадко. Я хотела тебе причинить боль. У меня была потребность сделать тебе больно. Ты мне не веришь?
