– Мальчик. Скоро женится, – ответила Алена. – А у твоей мамы, наверное, девочка родилась?
– Нет, мальчик. Майлз. Родился через три месяца после того, как мы приехали в Индианаполис. А назвали в честь джазиста. Это папа придумал – помнишь, он обожал джаз? Дома мы его зовем Миля, Милечка.
– Сколько ему сейчас?
– Двадцать скоро будет. Учится в Дьюке. Это очень хороший университет. Он у нас настоящий американец, мой брат.
– А как родители?
– Мама умерла, когда Миле было три годика. Рак легких.
– Тем, прости, я не знала.
– Конечно, не знала, – сказал Арт сухим голосом. – А твои как? – спохватился он.
– Они в Финляндию переехали. Пять лет назад.
– Да, точно. У тебя ведь папа финн.
– Не финн. Ингерманландец.
– У тебя, Алена, угро-финские скулы и глаза, – сказал Арт и захохотал.
– Возможно, – мечтательно произнесла Алена.
– А где они живут в Финляндии?
– В Турку. Финляндия пригласила остатки ингерманландцев репатриироваться. Вот они и поехали.
– Финны – это ваши двоюродные братья, – сказал Арт своим энциклопедическим голо-сом.
– Я себя не считаю ингерманландкой. Даже отец еле-еле говорил на их языке. Вообще, родители переехали, потому что совсем потерялись в новой жизни.
Алена раздавила окурок в керамической пепельнице, уже почти переполненной.
– Я с ними вижусь два раза в год, – добавила она. – Они с Колей не в ладах. И раньше не ладили, а теперь еще хуже.
Арт почувствовал, что Алена не хочет говорить о родителях, и сменил тему.
– А еще у меня есть сводный братишка, – сказал он. – Когда мама умерла, отец сначала целый год ходил, как лунатик. За домом следила нянька с проживанием. А потом я ему на Новый год подарил абонемент в спортзал. И соврал нарочно, что деньги уже не вернут.
– Темка, хитрющий какой!
– Ну, хитрющий не хитрющий, а в спортзале он познакомился с одной женщиной с Украины. Она раньше в школе физру преподавала. На пятнадцать лет его моложе. Разведенная, работала там в спортзале тренером. Нормальная тетка, только говорить особо не о чем. Но она отцу так помогла. И Милю очень любит.
– Ой, Темка, слава Богу. Бывает же.
– Да, и братишка – хороший парень. И, представь себе, мачеха моя чем-то на тебя похожа. Ноги, грудь. Ну, там все остальное…
– Твоя мама-покойница была худенькая, – сказала Алена. – Я ей даже прозвище придумала: инженю. Она меня, по-моему, не очень любила.
– А ты знаешь, как она тебя называла? – спросил Арт, осклабившись.
– Да уж могу себе представить. Какое-нибудь слово нехорошее.
