– Ты Колю недооцениваешь. То есть не теперешнего Колю, а тогдашнего. Теперь уже почти ничего не осталось, – сказала Алена.
– Я недооцениваю Колю?
– Помнишь, какие он носил шелковые галстуки? Ему отец из-за границы привозил.
– А галстуки тут причем?
– Ты что, Темка, правда не знаешь?
– Понятия не имею.
– Ой, мамочки, надо было нам встретиться через двадцать лет на острове Сааремаа, чтобы я тебе это все рассказывала…
Притянув пододеяльник к ключицам, Алена села в постели.
– Помнишь, мы с тобой уже долго встречались. И я знала, что вы были в отказе.
– Ты одна знала на курсе.
– Да вот видишь, не одна.
– Я и сам предполагал, что в институте узнают. Родители психовали из-за этого, боялись, что КГБ сообщит в институт. Что меня исключат, потом в армию заберут и в Афган отправят. Это был мамин вечный кошмар.
– Темка, вы когда получили разрешение на выезд? В марте? В апреле?
– В апреле восемьдесят шестого. Третьего апреля, если точно.
– Вы когда-нибудь задумывались, почему вас вдруг выпустили?
– Еще бы, конечно. До сих пор. Странное еврейское счастье. Ведь тогда эмиграция практически остановилась.
– Я тоже сначала ничего не знала. Уже потом, когда мы с Колей… Уже год почти прошел, как ты… – от накатившихся слез Алена с трудом ворочала словами.
Арт встал и налил себе минералки из бутылки, стоявшей на столе у окна. От стакана пахнуло серой и балтийским летом. Не спросив разрешения, он взял небольшое яблоко с тарелки и с остервенением откусил половину.
– Слезы, горькие слезы, – Алена взглянула на него, чуть наклонив голову к правому плечу. – Не сердись, просто я никому этого не рассказывала. Я была беременна Сашей. В жутком состоянии. Уже когда мы с Колей поженились, он мне все открыл.
– Что открыл? Он-то откуда знал?
– Его папочка все и устроил.
– Алена, ты загадками говоришь.
– Помнишь, какой он был большой шишкой. Герой соцтруда, академик. Друзья в разных высоких инстанциях. Он даже с Романовым, тогдашним хозяином Ленинграда – помнишь? – был на дружеской ноге. Вот Колин папа все и организовал.
Алена замолчала, отрезая заусеницу длинным ногтем.
– Не смотри на меня так, – сказала она, закуривая.
– А мы-то думали, что просто везунчики. Счастливчики. Значит, я обязан…
– Не мне, смешнуля. Если уж обязан, то Коле. Это он так от тебя избавился.
– И тебя заполучил? – Арт снова поднялся и зашагал взад-вперед между окном и дверью. – Скажи, а Саша – мальчик или девочка? – спросил он, думая о самом очевидном, но боясь об этом спросить.
