Во мраке прорисовалась облаченная в темные одеяния фигура Древлего Храмовника. Он захихикал, и его белая борода затряслась. Хэл кивнул — и из вежливости, и из осторожности, ибо Древлий Храмовник представляет Рослин, коему Сьентклеры Хердманстонские приходятся ленниками.
— Сэр Уильям… Хвала Господу.
— Во веки веков, — откликнулся Храмовник. — Коли имеете минутку, есте нужны оба.
— Истинно? И кому же?
Голос Сима был достаточно сдержан, но без признаков почтения к титулу. Древлий Храмовник и бровью не повел.
— Графу Каррикскому, — провозгласил он, закруглив дело довольно гладко, и они кротко последовали за Древлим Храмовником навстречу тусклым угасающим огням зала и башни.
Мужчины прибыли в хорошо обставленный покой с сундуком, лавкой и креслом, а равно и свежими циновками, благоухающий рассыпанными по ним летними цветами. Тонкие восковые свечи медово рдели во мраке, отбрасывая высокие, угрожающие тени — вполне под стать здешнему настроению, подумал Хэл.
— Ты его видел? — с напором вопросил Брюс, выхаживая вперед-назад, выпятив нижнюю губу и дико помавая руками. — Видал ты его? Раны Господни, мне пришлось собрать все терпение, чтобы не разбить костяшки об его окаянную ухмылку.
— Весьма достохвально, государь, — отозвался сумрачный силуэт, разбирая платье со сноровкой знатока. Хэл уже видел этого типа — темную тень за спиной Брюса. Ах да, Киркпатрик, припомнил он.
Брюс пнул циновки. Фиалки взмыли кверху и осыпались дождем.
— Оный был со своим серебряным nef[11] и своим змеиным языком, — бросил он. — Ужели он думает, будто соль отравлена, коли вынул сей зуб? Сие есть оскорбление государыни Дуглас, но выход есть, уж будьте покойны. Бьюкен — ходячее оскорбление. Он и его свойственник, сам король Пустой Камзол. Leam-leat[12]. Слыхал ты, как он говорит мне, что никто из нас не управился бы лучше Иоанна Баллиола? Бьюкен, tha thu cho duaichnidh ri е́arr а́irde де a’ coisich deas damh[13].
— Я слышал, мой государь, — негромко отвечал Киркпатрик. — Позволительно ли мне набраться дерзости, дабы отметить, что и вы сами располагаете nef чудесной работы из серебра с гранатом и сердоликом, с уложенным внутрь ножом для еды и ложкой? Равно как и называть графа Бьюкенского двуличным или — если я правильно понял — «уродливым, как северный конец вола, обращенного мордой к югу» отнюдь не способствует дипломатии. Ну, хотя бы вы не сделали сего ему в лицо, даже по-гэльски. Как я заключаю по сему тонкому постельному белью, крашенному орселем, ваша светлость планирует ночные бдения…
