— Да, — подтвердил Марти. — Все так и будет.
— Ладно, — согласился я. — Но учтите, ребятки, если все, о чем вы тут наговорили, не сработает, вам придется ответить на много вопросов.
— Не беспокойся, — выпалили они в унисон, — все пройдет как по маслу!
Я зубрил свою речь десять вечеров подряд под руководством Джерри и Марти. Они инструктировали меня насчет того, какая у меня должна быть походка, как держать руки, что надеть. Короче говоря, мне все это надоело до чертиков. За два дня до собрания они велели мне забыть все, чему они меня учили, и спокойно ждать выступления.
Но не тут-то было. Я думал о своей речи постоянно: и в школе и дома. Я просыпался по ночам и без устали повторял ее, а когда спал, то видел во сне, как выступаю. Наконец, день выборов настал. Памятуя советы друзей, я надел галстук-бабочку, пуловер под пиджак и пошел в школу.
Заняв свое место на сцене рядом с другими кандидатами, я смутился. Мне казалось, что весь зал смотрит только на меня. Жанет села рядом. Она периодически улыбалась мне, и я тоже выдавливал из себя что-то вроде улыбки, хотя был уверен, что выглядел при этом отвратительно.
Сначала выступил директор нашей школы. Он говорил о нас, учениках, о том, что мы должны стать хорошими гражданами своей страны и должны приобщаться к демократии, но я особо не прислушивался, поскольку страшно нервничал. Потом выступил первый кандидат.
В течение целых десяти минут он обещал своим товарищам по классу представлять их интересы, как никто другой. Когда его весьма продолжительная речь закончилась, с первых рядов, как было заранее спланировано, вскочили несколько человек и стали изображать бурные аплодисменты. Когда они успокоились, выступил второй кандидат. Он наобещал то же, что и предыдущий оратор, причем затратил на это ничуть не меньше времени. Я заметил, что присутствующим все это уже порядком надоело и внимание их, мягко говоря, ослабло. Оратор закончил под восторженные крики ребят из команды поддержки. Наконец, настала моя очередь.
Сердце мое было готово выскочить из груди, горло перехватило судорогой. Казалось, я не в состоянии вымолвить ни слова. Взглянув на Жанет, я увидел, что она показывает мне скрещенные на удачу пальцы на обеих руках. Я повернулся лицом к публике и медленно поплелся к центру сцены. Лица смотревших на меня ребят казались расплывчатыми, как будто покрытыми пеленой. Усилием воли я заставил себя открыть рот.
— Уважаемый директор, уважаемые учителя, друзья! — начал я, и мне показалось, что мой голос эхом отзывается в зале. «Слишком громко», — подумал я.
