Участь деревенских в любом из случаев была незавидной. Их могли убить при уходе или могли продать аристократу другой страны. В лучшем случае войска аристократа этой земли могли их освободить, вот только разрушенная деревня, сгоревшие амбары и погибшая живность обрекала их на голодную смерть.
— Ну слушайте задачу, личинки, — Джун поковырялся ногтем в зубах, выковыривая оттуда застрявший кусок мяса. — Мне насрать, как вы там всех убьете. Хоть сожгите деревенских вместе с дезертирами, главное, чтобы последние сдохли. Пленные нам не нужны, поэтому бейте на поражение. Я насчитал три десятка человек. Вы должны справиться, иначе сами перережьте себе глотки прямо здесь. Быстрее выйдет.
— Так точно, сенсей. — тихо прошептали ученики, начиная медленно и осторожно приближаться к цели. Рядом белой тенью поползла Левиафан.
Никто из них не был ниндзя, поэтому ни о каком бесшумном вырезании целиком, пускай и пьяного, но все же лагеря, и речи не шло.
Их целью было убийство, как можно большего числа людей по-тихому, после чего ворваться в толпу дезертиров, неся добро и причиняя справедливость.
Благо с этим проблем не было. Они были в несколько раз сильнее самых огромных здоровяков, быстрее легчайших атлетов и замотивированы лучше, чем кто-либо ещё.
Очень в этом деле помогала чувствительность Левиафан. Еще во время гонок по лесу с мастером Джуном Леви прочно заняла в их команде нишу сенсора.
Во всяком случае лишь она могла хоть иногда находить скрывающегося сенсея, предупреждая их об опасности.
Так, Леви заранее помечала те дома, в которых находились спящие после пьянки дезертиры.
Домов было много, и они могли себе позволить лежать по одному или максимум по двое на один дом.
Это сыграло с ними злую шутку.
Когда усиленная праной рука хватает тебя за горло, тот максимум, что тебе остается сделать, это судорога перед тем, как нож раз за разом вобьют тебе в сердце.
Этот ритуал повторил каждый из учеников Джуна. На Стаса и Эиджи пришлось по одному дезертиру, на Мэй же двое.
Единственное, что чувствовал Стас, когда сдавил шею своей жертве, это отвращение.
Лежащий в залитой собственной блевотиной кровати мужик был буквально создан, чтобы сломать тот слабый барьер, который все еще оставался в сознании землянина.
Спящих убивать ему еще не приходилось.
Нож в сердце и облегчение от того, что он умер так быстро.
С его силами это было даже слишком легко. Будто убиваешь не человека, а какую-то подделку под него.
