В его ногах мышкой застыла Левиафан, правильно оценив обстановку.
Пузатая емкость была опрокинута и Джун принялся жадно хлебать прямо из горла, попутно своим чавканьем пытаясь заглушить читающую ему нотацию женщину лет сорока.
Получалось у него откровенно паршиво от чего он постоянно морщился и кривился. Струйки алкоголя текли по краям губ и падали вниз целыми ручьями.
— Сколько можно бухать, Джун?! — ругалась, без сомнения, воительница. — Когда же ты наконец остепенишься? Четвертый десяток пошел! Хватит уже позориться, не юнец, в конце концов…
— Замолчи, женщина! — взревел Джун, стремительно поднимаясь на ноги, позволив Стасу себя увидеть в полностью.
Сенсей Ордынцева в любой толпе невольно привлекал внимание. У него был очень широкий, мускулистый торс, покатые плечи и, соответственно, массивные руки. Шеи почти не было видно, так низко она была посажена на мускулы.
Его волосы, как и растительность на теле были угольно черного цвета. Последняя росла зачастую неравномерно, кусками, будто раньше у Джуна был целый шерстяной покров, который кто-то решил выщипать, но не доделал свою работу.
— А ну не повышай на меня тон, мужлан! — Стас с удивлением смотрел, как хрупкая по сравнению с этим бугаем женщина, тыкнув тому в грудь, заставила самую настоящую машину смерти шагнуть назад.
Женщина выглядела обычно, кроме того, что ей явно было уже сорок и за спиной у нее висела невероятно толстая хитро заплетенная коса. А одежды воителей давали понять, что она явно непроста.
Правило этого мира звучало недвусмысленно: «Видишь старого или взрослого воителя, стань максимально серьезен».
Пару секунд они мрачно друг на друга смотрели, после чего женщина резко раскрыла объятия и уткнулась в волосатую грудь верзилы, который смущенно похлопал ее по спине.
— Ну хватит уже твоих телячьих нежностей, Мияко. Что ты мне тут ученика портишь? Он чего доброго, решит, что ничто человеческое мне не чуждо.
— Как будто ты его в этом сразу же не разубедишь. Чтобы мастер Джун и человечность? Что за чушь. — суровое лицо сенсея дрогнуло в улыбке. — Я рада видеть тебя в целости и сохранности, братишка. — женщина провела пальцами по одному из шрамов на его руке и нахмурилась. — Этого я не помню.
— Один Рангику никак не хотел подыхать, — безразлично пожал плечами Джун. — Пришлось ему помочь, но он успех полоснуть меня своими коготками. Правда без глотки ему сложно было и дальше прыгать, а уж, когда я сломал каждую чертову кость в его теле…
