— Я уйду пока, а ты послушай, он дело говорит, — сказала она.
— Хорошо, как скажешь, — ответил Егор.
— А? — переспросил Фещенко.
— Нет, ничего. Так и что вы предлагаете?
— Вам нужно разделить людей на две части. Наиболее… — тут Фещенко запнулся, подбирая слово, — убежденных, кто не приемлет ЭМАС и готов умереть. И тех, кто может в ЭМАСе об этом писать.
— И что будут делать первые?
— Видите ли, специфика машин — в том, что они хорошо работают, пока всё происходит по заложенным в них правилам. Но как только ситуация выходит за рамки правил, машины ломаются. Поэтому победить их легко, нужно только знать, где эти рамки. Я — знаю.
Всё началось в понедельник. На углу Литейного и Кирочной, где поезда воздушной железной дороги сворачивали в сторону Думы, на станции перед Офицерским собранием Преображенского полка на рельсы упал человек. Поезд резко затормозил, несколько пассажиров ушиблись, одна барышня разбила дорогую китайскую вазу, но избежать трагедии не удалось и упавший погиб под колесами. Дежурный по станции немедленно сообщил об инциденте, и движение по участку было закрыто, машины Главконтупра пересчитали алгоритмы, и все поезда в Рождественскую часть пустили по Невскому и Суворовскому. Однако затем на этих участках произошло одновременно еще несколько падений, которые имели гораздо более катастрофические последствия. Табуляторы не смогли быстро подыскать нужные пути объезда, чтобы перенаправить на них поезда, и двигающиеся по одним и тем же путям составы стали налетать друг на друга. Три вагона упали на улицы, восемнадцать человек погибло и еще двенадцать покалечились. Лишне говорить, что полиция обнаружила на шеях всех упавших на рельсы вместо распятий странные тряпочные узелки.
На следующий день абоненты ЭМАСа стали получать сообщения, в которых говорилось, что девица Ольга Никонова, застрелившая директора ПТА, не обычная террористка, как называют её провластные или революционные журналисты, в равной степени заинтересованные скрыть истину. Она умерла, чтобы спасти людей от ига машин. И те, кто добровольно бросаются на рельсы, продолжают её дело. Только так они могут показать, что нельзя доверять машинам, которые уже сейчас превращают одну смерть в десятки, а что будет, когда они получат полную власть? Что уже сейчас машины не просто передают мысли людей друг другу, но и запоминают их, читают, а скоро начнут сортировать всех на мыслящих похвально и недопустимо. И что подпали уже люди под машинную прелесть настолько, что лишь смертями — своими и чужими — последователи девицы могут, если кто-то вообще еще может, открыть обывателям глаза. Помимо электрограмм, рассылаемых от одних абонентов другим, появились бюллетени, излагающие в разных видах то, чему учил Егор.
