Старец не признавал электрограмм — не из опасений за свои тайны, а, вероятнее, по суеверию или малограмотности, поэтому Фещенко помчался к нему на Гороховую, где от лакея узнал, что Григорий Ефимович в монастыре на Карповке поклоняется мощам о. Иоанна Кронштадтского. Там инженер действительно застал Распутина и долго объяснял ему, что надо ходатайствовать перед государыней о своем назначении. Влиятельный старец, однако, был плохим помощником в этом вопросе, поскольку не понимал могущества ЭМАСа и не видел в этом предприятии своей выгоды. Но, поскольку Фещенко казался ему перспективным, он пообещал помочь и даже написал на следующий день императрице записку, весьма, впрочем, малоубедительную. Однако к этому моменту Столыпин уже известил всех лиц в правительстве, что Ламкерт накануне гибели назначил себе товарища и передал ему код для управления машинами. Позиция Александры Фёдоровны, таким образом, оказалась заведомо проигрышной.
Егор отказывался верить, что Ламкерт убит Ольгой, хотя не верить в это не было никакой причины. Уже вечерние газеты сообщили первые подробности, назвав имя убийцы — разыскиваемая полицией за покушение на министра Ларова девица Никонова. Да и логика всех последних событий подсказывала, что это не мог быть никто иной.
В пакгаузе все были ошарашены, и даже не радовались смерти этого ближайшего пособника зверя, а только говорили «наша Оля» и потерянно смотрели по сторонам, как будто надеялись увидеть её, как обычно, в углу, сжимающей ладонями кружку горячего чая.
Егор же и вовсе физически ощущал, как рухнул мир. Да, теперь уже не было смысла скрывать от самого себя — он любил её. И то, что она пошла на убийство одна, без этого хлыща Клыкова, доказывало — их ничего не связывало. Ольга была чиста.
— Поздравляю вас, Егор, всё складывается как нельзя лучше, — Пётр Ипполитович, обыкновенно очень тонко чувствующий настроения, в этот раз как будто ослеп. Впервые за всё это время он выпил — видимо, на радостях от того, что его план реализуется почти буквально, — и потерял связь с окружающим миром.
— Как же это складывается? — зло спросил Егор.
— Всё по моему сценарию, — гордо ответил чиновник. — Ольгу, такую хорошую и безгрешную, повесят. У нас будет свой распятый Бог!
— Ольгу повесят… повесят, — повторил Егор, как будто только сейчас осознав её будущее.
— Пойдемте на воздух, — сказал чиновник. — Здесь много ушей.
Он вышел на улицу, и Егор следом за ним.
