При этом, указывал Зубатов, чрезвычайно, первостепенно важно отойти от казенного понимания принципа благонадежности. Несогласие с существующим порядком и желание его улучшить в рамках своего понимания есть естественная реакция любого думающего индивида, особенно молодого. Неблагонадежность начинается там, где это желание переходит в противоправные, насильственные формы.
Особо он подчеркивал, что меры эти должны применяться не выборочно к тем, кто уже известен революционной деятельностью, а полностью ко всему населению — сначала только в Петербурге, потом Москве и других крупных городах, а далее — повсеместно, включая и Финляндию. В особенности же — к молодым, только формирующимся личностям, удерживая их от пути насилия. Благонадежным государство должно было предоставлять возможности, неблагонадежных — ограничивать.
Зубатов в общих чертах описывал механизмы контроля за благонадежностью. Внешним проявлениям — задержаниям полицией за участие в политических манифестациях, публичным выступлениям и т. д. — он уделял наименьшее внимание, так как они характеризовали ничтожное меньшинтво. С определенного возраста (14 лет) Зубатов предлагал заводить на каждого отдельное досье, куда включал результаты гимназических сочинений на провокативные темы, книги, получаемые в библиотеке, печатные издания, на которые осуществлялась подписка, а также внешние характеристики. Эти характеристики должны были давать специальные агенты, которыми мог стать любой, изъявивший желание регулярно сообщать полиции о взглядах своих знакомых. Для избежания необъективности в случае, если на человека поступало менее трех характеристик от разных агентов, Зубатов предлагал их не учитывать.
На основе всего этого полиция выводила каждому специальный балл благонадежности, который сообщался в министерство образования, министерство внутренних дел и иные ведомства для принятия конкретных решений.
Соображения эти, попавшие в руки только что назначенному либеральному министру внутренних дел князю Святополк-Мирскому, вызвали у него раздражение. Тем более что сопровождались комментарием директора Департамента полиции о крайней сложности воплощения их в жизнь с использованием выражения «оголтелые фантазии» и тому подобных. Хуже того: кто-то из чинов департамента передал их корреспондентам кадетской газеты «Речь», которые направили министру запрос о подлинности документов. Назревал грандиозный скандал, которого Мирскому удалось избежать, лишь пообещав кадетам в обмен на непубликацию донесений немедленно отправить Зубатова в отставку. Что и стало настоящей её причиной, скрытой слухами об его участии в убийстве предыдущего министра внутренних дел Вячеслава Плеве.
