Инженер путей сообщения Пётр Фадеевич Толоконников, старший смены Главконтупра, жил в роскошной квартире в Волынском переулке, прямо напротив Торгового дома Гвардейского экономического общества, маскароны которого заглядывали в его окна пятого этажа. Квартира эта была выбрана им еще и потому, что находилась недалеко от немецкой лютеранской Петрикирхе на Невском проспекте, куда Пётр Фадеевич ходил на воскресные мессы.
Вот уже третий день он приходил со службы раздраженным, бурчал что-то на приветствия прислуги и односложно отвечал на расспросы жены, Марии Францевны. Она, отчаявшись добиться от супруга хоть чего-нибудь вразумительного, подписалась на все известные ей бюллетени о городских происшествиях и каждый день отправляла кухарку на улицу за газетами. Страшась прочесть в них о ревизии в Обществе воздушных железных дорог или чём-либо подобном.
Строго говоря, волноваться Марии Францевне было нечего: в наступивший век науки и электричества инженеры в Петрограде были самой востребованной профессией и, даже если бы её супруга вдруг рассчитали в воздушных дорогах, он, с его послужным списком, тут же был бы принят в какой-нибудь банк заведовать цехом счетных машин, на службу на завод или даже в ПТА. А судебных последствий она тем более могла не опасаться, так как Пётр Фадеевич был человеком науки, мало интересующимся деньгами.
В субботний вечер, собираясь в Путейный клуб, он всё же рассказал жене, что правительство постановило изъять у Главконтупра и передать ПТА резервный машинный цех. Услышав о такой ничтожной причине печали супруга, Мария Францевна успокоилась и даже развеселилась, решив, как только он уйдет, выйти на Невский, в Пассаж или Гостиный двор, и купить себе какую-нибудь обновку. События же, однако, предстояли самые мрачные.
Клуб инженеров-путейцев располагался в новом неоклассическом сером здании на пересечении Фонтанки и Забалканского проспекта, по другую сторону от Министерства путей сообщения. Угол его формировала высокая башня, поддержанная двумя мускулистыми атлантами — одним славянским, а другим азиатским, с раскосыми китайскими глазами, — олицетворявшими соединение этих двух народов железными линиями рельсов, положенных русским царем. А наверху башни, подсвеченное с четырех сторон прожекторами, сияло огромное крылатое колесо. По прихоти управления воздушными железными дорогами, Забалканская линия в месте своего соединения с линией над Фонтанкой изгибалась и проходила сквозь здание Путейного клуба, в котором помещалась станция. Сто лет назад вельможи строили пандусы, чтобы кареты могли подъезжать прямо к дверям их дворцов, а инженеры подвели к своей парадной сразу железную дорогу.
