Она наклонилась над столом, подняла стакан смешанного напитка и облизала сначала ободок, затем темно-красные губы. Ее карие глаза были туманны, а феромоны были такими острыми, я чувствовала их запах. Она была возбуждена и хотела меня, только… Я не была собой. Конечно, я не была собой. Я не была девушкой. Она видела его, не меня. Я слышала, как ее сердце беспорядочно билось. Она протянула руку и схватила мою, и я посмотрела вниз. Рука не была моей. Это был мужчина. Более старая, грубоватая, а не гладкая бледная кожа Викториана. Я знала это.
Она встала и вывела меня из кабинки. Кожаная мини-юбка, в которую она была одета, едва прикрывала задницу, а бюстье было зашнуровано на спине, обнажая кожу. Я заметила татуировку на нижней части спины. Это были пальцы смерти, ее длинные скелетные кости располагались на спине. Это была моя работа. Раньше я их подписывала. Она смеялась и спотыкалась, когда направилась к выходу. Она тянула меня, и я чувствовала ее руку в моей; все же… Это была не я. Но я могла чувствовать, кто бы это ни был. Я знала, что произойдет; я чувствовала предвкушение убийства внутри меня. Я попыталась пошевелить губами, вибрировать своими голосовыми связками, чтобы предупредить ее. Я пыталась кричать, глубоко внутри, испытывая огромное беспокойство. Это бесполезно. Я была безмолвна, бесполезна. Я не могла ничего сделать, кроме как ждать и бояться.
Девушка вытолкнула меня в ночь, и воздух был туманным, тяжелым; слабый запах соли прильнул к моему языку. Она висела на мне, когда мы шли, и она наполовину спотыкалась, наполовину тащила меня по тротуару, пьяно смеясь, пока огни из клуба, избитая музыка внутри не стали тусклыми и едва заметными. Я слышала только ее сердцебиение. Я попыталась отступить назад, но тело не было моим. Длинные тени упали на нее, и она втянула меня в переулок. Запах плесени, мочи и кислоты достиг моих ноздрей, и она прижалась к кирпичной стене, глядя на меня своими широкими, наполненными наркотиками, похотливыми глазами. Как она была глупа. Совершенно бесполезно глупа.
Застежка-молния закрывала переднюю часть ее кожаного бюстье. Она схватила металлический язычок и потянула его к талии. Ее грудь выпала, и она схватила меня за руки, прижимая их к ее коже. Внутренне я сопротивлялась. Опять же, бесполезно. Ее голова откинулась, и она застонала.
Это был последний звук, который она произвела добровольно.
Я чувствовала, что сердцебиение было не моим, а ее, и оно нашло отклик в моей голове, сильный, пьянящий, и я бросилась на ее оголенные груди. Ее стон умер в жидком леденящем душу звуке, когда ее тело упало на мощеные плиты, я последовала за ней вниз. Кровь, кости и плоть пронеслись перед моими глазами, кровавая бойня, меня подташнивало. Я не могла оторваться, я не могла отвести взгляд. Но нужда, голод — ужас — жили внутри меня. Жидкое тепло потекло вниз по горлу, сладкое, пьянящее, и мое горло сжималось, когда я глотала.
