— Откройте ворота! — требовательно приказала она и опять повторила: — Я иду к дяде, великому князю.
Наверное, эту стражу не предупредили, что её выпускать нельзя, понадеялись на первую. Первая не побежала за ней, надеясь на вторую. Поэтому её магические слова: «Иду к дяде, великому князю», открыли ей путь.
Ягайло занимал Верхний замок, который был расположен на высокой горе. Ничего не знающая стража верхних ворот была удивлена её появлению. Но ворота открыли. Ей приходилось здесь бывать, поэтому она также решительно направилась к княжеским хоромам. Два стражника, сидевшие внутри у входа, даже не обратили на неё внимания. Было утро, и пробудившийся люд сновал туда и обратно.
Поднявшись беспрепятственно на второй этаж, княжна свернула на левую половину, где был кабинет великого князя. По всей видимости, в кабинете его ещё не было, поэтому приёмная была пуста. И она решила дождаться дядю в кабинете. Не успела Софья сесть в его кресло, как до её слуха донеслись голоса. Один она узнала — это был дядин. Другой, басисто-сипловатый, принадлежал немолодому человеку. Но кому, княжна не знала. Быстро сработала мысль: спрятаться. Не хотелось при чужом человеке поднимать скандал. Глаза быстро обежали кабинет. Хоть лезь под стол — больше спрятаться некуда. И тут её взгляд упал на шторы. Они спускались, окаймляя окно, почти с потолка до пола. И она стремительно ринулась к одной их них.
Едва успела спрятаться, как в кабинет вошёл Ягайло и с ним крепкий, с брюшком и отвислыми усами человек. На нём была дорогая свитка, на боку — длинная сабля, на ногах — высокие сапоги. Так ходили польские вельможи. Когда уселись, Ягайло спросил:
— Что мне на это скажешь, вельможный пан?
Софья прислушалась, задав себе вопрос: «О чём они до этого говорили?».
— Я думаю, кроме Болеслава Мазовецкого да Сигизмунда Чарторыйского в Польше других женихов не найти.
Ягайло задумался. Он встал и пошёл к окну. Сердце Софьи замерло: стоит ему отдёрнуть штору и… Но штору тот не думал трогать, а посмотрел на серое, неприветливое небо и вернулся к себе.
— Многие Чарторыйские служат русским.
— Что делать, князь, — проговорил поляк, — когда нам своей землицы не хватает, приходится искать её на стороне. Твои братья тоже не чураются русской землицы.
Эти слова били не в бровь, а в глаз. Но Ягайло не стал останавливаться на этом вопросе.
— Мазовецкий уже не молод.
— Зато будет верен. Кстати, он, как и ты, недолюбливает Витовта.
