И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Особое место среди стихотворений этого периода занимает «Заблудившийся трамвай», написанный в последние дни 1919 года, – по мнению многих, вершинное стихотворение Гумилева. Здесь поэт (и он сам это понимал) отходит от эстетики акмеизма. Воспоминания о собственной жизни вписываются в цепочку сложных, связанных тонкими ассоциациями образов; времена накладываются друг на друга, XX век смешивается с XVIII, Нева, Нил и Сена протекают рядом. Рядом с мечтой об «Индии духа» мы видим страшные строки – которые приобретают особый смысл в свете того, что мы знаем о судьбе самого поэта; кажется, что это сбывшееся предчувствие:
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят – зеленная, – знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
Другим «антакмеистическим» стихотворением стало «У цыган» (1920) – текст еще более экспрессивный и сложный по образности, хотя и менее совершенный, чем «Заблудившийся трамвай».
В то же время у позднего Гумилева есть и стихи, в которых он движется в прямо противоположную сторону – к «точности военного донесения и банковского чека», по выражению Исаака Бабеля (писателя, с которым Гумилев не успел познакомиться, но наверняка нашел бы общий язык и общие темы). Таково знаменитое стихотворение «Мои читатели»:
Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, веселой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.
Интересно, что в этом стихотворении Гумилев, великолепный мастер традиционного силлабо-тонического стиха и дольника [4], обращается к верлибру.
В стихотворении упоминается несколько легко угадываемых персонажей. «Старый бродяга в Аддис-Абебе» – живший в Абиссинии русский офицер и художник Сенигов; «Лейтенант, водивший канонерки под огнем неприятельских батарей» – Сергей Колбасьев, позднее видный прозаик-маринист (с ним Гумилев познакомился в июне 1921-го во время поездки в Крым). Третий персонаж может шокировать: это Яков Блюмкин, сотрудник ЧК, авантюрист, террорист, шпион и вообще злодей, но Гумилев, увлеченный «людьми силы и действия», готов был пренебречь и политической враждой, и моральными претензиями: в конце июля 1921 года он увлеченно беседовал с Блюмкиным в Москве на обратном пути с юга…
