Как мы уже обсуждали в гл. 1, американцы обычно думают, что эмоции – это частное дело каждого. Это представление ведет к глубокой уверенности в том, что только сам человек, испытывающий какую-либо эмоцию, может авторитетно говорить об этом. Люди часто утверждают, что только они сами имеют привилегированный доступ [Gubrium, Holstein, 2009] к собственным эмоциональным состояниям, а другие не способны понять их чувства:
• Не говори мне о том, что я чувствую! Ты не можешь знать о моих чувствах, ты не был на моем месте.
• Пока ты сам не переживешь ад депрессии, ты не сможешь понять, через какие страдания пришлось пройти мне.
• У тебя же нет детей, верно? Значит, ты не имеешь понятия, как тяжело (или какое это счастье) воспитывать подростка!
Какими бы убедительными ни были эти аргументы, они не единственные, которые здесь можно привести. Привилегированный доступ – это только один из аргументов, но он не является основополагающим, несмотря на распространенные представления о том, что эмоции – это исключительно индивидуальный опыт.
Интересно, что один из доводов, которые подрывают убеждение в привилегированном доступе к эмоциям, возникает в рамках того же индивидуального опыта. Иногда люди говорят о том, что не способны понять собственные чувства, в результате отказываясь от привилегированного доступа к эмоциям [Ibid.].
• Я не знаю, что я чувствую по поводу этого.
• Я должен разобраться в своих чувствах.
• Я думал, что я люблю, но оказалось, что это просто увлечение.
• Перед тем как я прочитала эти стихи (или услышала эту песню), у меня не находилось слов передать мои чувства.
Даже если человек уверен в понимании своих эмоциональных состояний, другие люди могут предлагать свои интерпретации этих эмоций. Иногда они осмеливаются заявлять, что знают лучше, что переживает определенный человек, доказывая обоснованность своего мнения о состоянии другого [Gubrium, Holstein, 1990]:
• Ты говоришь, что любишь меня, но твои поступки громче слов говорят, что в действительности тебе все равно.
• Ты покраснел, ты кричишь. Для меня это значит, что ты злишься, и неважно, что ты при этом говоришь.
• Ты говоришь, что просто осторожен, но я думаю, что твой страх перед неудачей является оправданием того, что ты не хочешь рисковать.
• Я точно знаю, что ты чувствуешь, потому что в прошлом году я был в подобной ситуации и преодолел это по-другому.
Друзья, родственники и коллеги могут подвергать сомнению наш индивидуальный опыт и знание об эмоциональном переживании, полагаясь на суждения здравого смысла. Другим способом определения чувств в данном случае может быть попытка поставить профессиональный или психологический диагноз. Психологи, психотерапевты, психиатры и всякого рода консультанты предлагают целый ряд понятий, которыми могут пользоваться даже обычные люди, чтобы оспорить высказывания людей о своих чувствах (см.: [Kalat, Shiota, 2007, p. 300]).
