Когда Олег лежал в госпитале, в Джанкой приезжал помощник Шиллинга, Брянский, сказал Слащеву, что Шиллинг берет взятки, награбил в Одессе, теперь скупает бриллианты, прячет их в гостиной под паркетом. Дескать, надо пригласить Шиллинга в Джанкой, а там, в Севастополе, в гостиной, сделать обыск, общество волнуется… Бриллианты нашли, привезли в Джанкой. Была очная ставка. Слащев сказал Шиллингу: «Может быть, ты пойдешь в вагон Брянского, чтобы он предъявил тебе бриллианты сам?» Оказывается, Брянский был связан с генералом Врангелем, приезжал от него.
— Высшее общество, — продолжал дядя, — уже месяц толкует, кто будет правителем: Слащев или Врангель? В Севастополь к Врангелю приезжал от Слащева граф Гендриков, дескать, Слащев не понимает в политике, посему генералу Врангелю надо быть готовым к принятию власти. Врангель попросил Слащева помочь. Друг Врангеля епископ Вениамин и сенаторы явились к Слащеву. А тот заскрипел зубами: пусть Деникин сам назначает себе преемника. Пауки в банке! Ха-ха-ха!
Дядя показывал на бухту.
— А эта иноземная броня, думаешь, зачем? Нас защищать? Ха-ха! Они привезли из Новороссийска наши души, повезут нам пулеметы, бутсы, всяческое тряпье. А потом заберут у нас подчистую хлеб, уголь, нефть, железные дороги — всю Россию. Они обманывают не большевиков — нас. Они хотят взять Россию. Но шиш возьмут. Красные напрут и кончат эту комедию!
Олег во что бы то ни стало хотел поспорить с дядей, убедительно доказывал, что сейчас нужно навести железный порядок, прекратить грабежи, зверства и, главное, разобщение. Пусть нет идеи, но общая беда пусть объединит. Пусть новый могучий вождь объединит все сословия и двинет…
— В могилку, Олежек! — захохотал дядя. — Кончено, России нет. Мы теперь как иностранцы! Мы теперь попрошайки, спекулянты, менялы. Вон врач за тысячу рублей выдает убегающим из Крыма свидетельство о незаразности. А вчера ночью двое господ офицеров на нашей улице остановили штатского господина: давай десять тысяч рублей или спирта! Русские наши дворянчики гуляют по парижским бульварам, а здесь все сидят на чемоданах, все в панике, ловят слухи. На Россию всем наплевать… Все погибнет, Олежек, останется голое существо на голой земле. Дичаем! Скоро будем ходить вот с такими пушистыми хвостами! И бога нет. А если он есть, то дурак; довел до того, что все вверх тормашками летит в холодный мрак!
Тетка говорила, что все несчастья оттого, что нынешний год високосный… Тетка смертельно боялась вшей и холеры. Даже в дикую жару носила перчатки. Заставляла прислугу мыть дверные ручки, если за них брался чужой. На улице шарахалась от прохожих, особенно от солдат. Не дай бог, если встретился калмык! Возвращаясь с улицы, раздевалась догола, приказывала прислуге тщательно осмотреть платье. Страшилась ехать в поезде, даже на извозчике. Только на корабле, в море, чувствовала себя спокойно — моряки, известно, чистюли.
