— Дня три еще подержу письмо. Обещаю — не более трех суток. Бог троицу любит…
Будто знал Олег, что ненадолго помирились Орлов И Слащев, всего лишь на несколько часов.
Капитан Орлов с полком дошел до Воинки — недалеко от Юшуни, от фронта. Оттуда вдруг телеграмма… Кадилов тотчас принес ее генералу Слащеву. Орлов требовал прекратить расследование по поводу истраченных им казенных сумм. Через три минуты после получения телеграммы последовал слащевский приказ Орлову: сдать полк командиру пехотной дивизии в Воинке и явиться в Джанкой, в штаб корпуса.
— Вот как повернулось, Оля, — в некоторой растерянности шептал Кадилов вечером в вагоне. — Только что получили сообщение от командира дивизии из Воинки: Орлов ушел… Яша в бешенстве. Чуть ли не стукался головой об стенку. Послал летчиков сверху следить за полком…
4
Два месяца назад, зимой, стремительно отъехав от привокзальной площади с повешенными в Джанкое, Матвей попал на самую короткую дорогу к Перекопу и Сивашу. Домой, домой, скорее на свою сторону, пока не придвинулся фронт и дорога еще открыта. Возможно, красные уже вошли в Крым и идут навстречу. Это хорошо. Но если они остановились на Сиваше, то беда — домой не попасть. Гнал коней, пар валил от них, кнут растрепал, на мерзлых буграх порастряс всю солому из брички — скакал как на пожар. Но вот, замучив животных, влетел на базарную площадь в Армянске. Поздно! Белые отряды на шляху, никого не пускают за вал… Там стрельба… Хоть рычи, хоть камень грызи — в двух шагах своя хата, но не попасть в нее. Опять дочки остались одни, теперь и без лошади, и без брички.
Не один он — человек пятьдесят мужиков-возчиков мотались с подводами по городу. Иные, остановившись, разводили руками. Рванулись было в сторону берега — подождать на хуторах пути по сивашскому дну, но налетели с плетками, с карабинами верхоконные:
— А ну, дубье, поезжай за нами!
Всех угнали на военные перевозки.
Криком, матом, кулаками — а то и револьвер вон из кобуры — разные начальники отбивали друг у друга или перекупали подводы. Иной начальник перехватывал обманом, другой сам уступал по дружбе после выпивки и хабара. Матвея с лошадьми отдавали за полбутылки спирта, за пару сапог, один раз, паразиты, даже за селедку.
Широкими степными кругами Матвея с бричкой и лошадьми относило все дальше от Сиваша, от хаты и дочек. Ни отдыха, ни срока. То овес со станции возить по селам — там конница, то патроны, то снаряды. Подводы тащились и тащились по степи, в пыли. Мужики ночевали в сараях, в бричках. Ешь что хочешь, хоть сено. Когда возили фураж для военных лошадей, бывали сыты — жарили ячмень.
