Еще только начали косить, а в экономии уже молотят пшеницу… Хорошо бы сбежать с дороги за курган, глянуть на горячий паровик! Но некогда: надо копнить пшеницу. Была дядька Соловея, а теперь своя.
Возле дороги, в сухом, окруженном травой бугре, круглые темные дырки — сусличьи норы. Суслики в глубине крутили ходы вниз, вверх под самый бугор, — дождь нору не затопит. Выглянет суслик из земли, ослепится солнцем, подышит — и юрк обратно. Если посторожить с лопатой — раз! — и суслик твой. Еще одна шкурка в прибыль. Но сейчас некогда сторожить, надо идти копнить свою пшеницу.
Горка выставил под солнце лицо — пусть жарится, обсыхает. Это только Лиза насунет белый платок по самые губы, носа не видно. Ради красы. Ей страсть охота покрасоваться. Уши колола, говорила — не больно. Теперь болтаются сережки. А зацепится за что — порвет ухо. С Христей так было… Эти глупости Горка не мог понять.
Горка услышал позади конский топот. Заслонился рукой от солнца. На белом с дымчатой мордой жеребчике догонял дядько Соловей. Сам сидел в бедарке. Хороший, приятный человек: Горка давно сладился с ним. Бывало, пойдет в степь нарочно мимо его хаты, дядько Соловей непременно зазовет, попросит: сделай это, Горка, сделай то, скажем, оббей палкой пыльные мешки, почисти конюшню. Даст потом покушать, небольно щелкнет в лоб и засмеется. Добрый человек! Если перед ним сплясать — усадит за арбуз. Горка плясал, как на вечеринке, гопака и самый лучший танец — казы. Этот танец пляши хоть вниз головой, хоть на руках, вертись, кидай ногами, выдумывай как хочешь. Бывало, спляшешь так, а дядько похохочет, даст конфетку.
Жеребчик с бедаркой догнал, обдал пылью, остановился. Дядько обрадовался, увидев Горку, посадил рядом с собой, отдал вожжи.
— Поедем, Егор, до твоего тата.
Горка свистнул, покатил.
Отцова бричка стояла на краю поля, у самой дороги. Мельница бродила вблизи на длинной веревке: искала живую траву — донник, беспрерывно вертела хвостом. Большие синие мухи все же ее, бедную, жалили, отчего кожа дергалась. Отец и Лиза сидели под бричкой, повесили на двух палках рядно — спасались в тени, отдыхали. Отец почему-то не был рад, что сын едет в бедарке. Хмуро глянул, отвернулся.
Ну а дядько Соловей тем временем, кряхтя, слез наземь.
— Помогай бог!.. — Горке: — Возьми, милый, соломки, оботри жеребчика. Ехал на нем — теперь вытри… Ну и жара этот год! Соленым потом человек обмывается, так и льет с живого существа.
