Вошла Лиза — в переднике, с черными руками, открыла большие глаза.
— Что вам, таточку?
— Садись посоветуй, дочка. Соловей Гринчар нашу Фесю просит за Никифора…
Думал, Лиза удивится. Нет, весело стрельнула глазами, блеснули белые зубы, потом села, как и он, Матвей, положила руки на передник, рассудительно сказала:
— Это, таточку, я так думаю, давно пора. Без вас не можно было. А теперь вы приехали, как раз и надо… Никифор Фесю ужасно любит, в точности могу сказать, подмечала. Из-за нее хочет удавиться, так страдает. Уже и смеялись над ним. Думает, что хром, так из-за этого не видать ему счастья. И такое у него отчаяние, без Феси ему не жить, любит невозможно, ходит за ней, как дурной… Теперь я в точности за дядько Соловея скажу. Ужасно хитрющий, но Никифора, своего последнего сына, очень жалеет, прямо ублажает. Ему не печаль, что за Фесей ничего не будет. Сама наша Феся клад, такая умница, такая работница! И еще у дядька Соловея, таточку, расчет: придет Феся в хату — ему останутся добавочные десятины. Это я вам точно скажу. Было б можно по закону, взял бы Никифору десять жен и себе тридцать. Все больше бы осталось у него десятин, и работницы готовы…
— Это я понимаю, — раздумчиво сказал Матвей. — А Никифор, гадаешь, хороший человек? Он не в отца своего.
— Никифор, таточку, я вам точно скажу… К чарке не прикладывается. Ученый, пишет — не уследишь — скоро-скоро, так и летит у него перо! И что хорошо, я считаю, — в солдаты не возьмут по причине хромости… А что хромый — ничего. Все умеет: и пишет, и пашет… Любит Фесю. Кто бы меня так полюбил, откровенно скажу вам, таточку.
— И наследник он есть, а хозяйство большое, богатое. В сундуках немало и в погребе полно, — заметил Матвей.
— Да, таточку, это все есть…
— Стало быть, Феся будет жить богато?
— Да, таточку, — строго и рассудительно ответила Лиза. — Я так соображаю: когда дядько Соловей отделит Никифора, будут жить очень хорошо. Полна хата добра. Если какой вред, то только от дядька Соловея.
— Умница, — Матвей погладил Лизину руку. — Я согласный с тобой, дочка. Бог с ним, с Соловеем, его власть кончилась, понижел человек, съехал со своего высока, изъявляет согласие… А Никифор, я видел, приветлив, людей не сторонится, умеет поговорить, порассказать, хозяйство понимает. Видно, что без ухарства человек, но с прицелом… Пока что, дочка, ничего не говори Фесе, я сам скажу. Пусть наша Феся заживет хорошо, и одежду купит себе, и сыта будет…
