— Деллий, что ты думаешь об этом сборище царей и царевичей? — приветливо спросил он.
— Очень странные люди, Марк Антоний, особенно для того, кто никогда не был на Востоке.
— Странные? Ага, странные, согласен! Хитрые, как помойные крысы, у них больше лиц, чем у Януса, и кинжалы такие острые, что ты и не почувствуешь, как они окажутся у тебя между ребер. Удивительно, что они поддержали Брута и Кассия против меня.
— Не так уж удивительно, — промолвил Попликола, который очень любил сладкое и наслаждался засахаренным в меду кунжутом. — Они допустили ту же ошибку с Цезарем, поддержав Помпея Магна. Ты вел кампании на Западе, как и Цезарь. Они не знали тебя. Брут был никем, но Гай Кассий был овеян мистической славой. Он избежал смерти с Крассом у Карр, потом очень хорошо управлял Сирией в преклонном возрасте тридцати лет. О Кассии ходили легенды.
— Я согласен, — сказал Деллий. — Их мир ограничен восточным концом Нашего моря. Что происходит в обеих Испаниях и Галлиях на западном конце — им неизвестно.
— Правильно. — Антоний скривился при виде сладких блюд на низком столе перед ложем. — Попликола, вымой лицо! Я не знаю, как ты можешь переваривать эту медовую кашу.
Попликола отодвинулся, а Антоний взглянул на Деллия с выражением, которое говорило, что он понимает многое из того, что Деллий надеялся утаить: бедность, статус «нового человека», чрезмерные амбиции.
— Привлек ли кто-то из этих помойных крыс твое внимание, Деллий?
— Один, Марк Антоний. Еврей по имени Ирод.
— Ага! Роза среди пяти сорняков.
— Он уподобил себя птице — сокол среди пяти воробьев.
Антоний утробно засмеялся.
— Ну, при наличии Дейотара, Ариобарзана и Фарнака не думаю, что у меня хватит времени оказать внимание полудюжине задиристых евреев. Неудивительно, что пять сорняков ненавидят нашу розу Ирода.
— Почему? — спросил Деллий, принимая заинтересованный вид.
— Во-первых, его регалии. Евреи не одеваются в золото и тирский пурпур — это против их законов. Никаких царских украшений, никаких изображений, а свое золото они хранят в Большом храме. Красс ограбил Большой храм, взяв оттуда две тысячи талантов золота, прежде чем отправиться завоевывать Парфянское царство. Евреи прокляли его, и он умер постыдной смертью. Затем пришел Помпей Магн, прося золота, потом Цезарь, потом Кассий. Они надеются, что я так не сделаю, хотя знают наверняка, что я так и поступлю. Как Цезарь, я потребую у них сумму, равную той, какую просил Кассий.
