– Понятно … раньше весны подвозов не ждать? – горестно вздохнул ротный.
– Скорей всего. Но ты не забывай, я тебе оставляю все добытые здесь трофеи, совсем голым не останешься.
– Мало их, государь, и дряни всякой не – стан – дартной полно …
– Кому сейчас, Мечеслав, легко? Терпи, ротный, полковником станешь! – и я весело засмеялся понятной только мне шутке.
Через час, после нашего разговора, я с чувством глубокого удовлетворения наблюдал, как новый Ржевский наместник смело взялся за порученное ему дело, активно руководя горожанами, возводящим на угрожающих участках, бревенчатые частоколы. Наместник так прямо горожанам и сказал, что чем быстрее они восстановят окольный город, тем быстрее из него уйдут смоленские полки, причиняющие столько неудобств. Что, впрочем, неудивительно, так как войска, по праву победителя, я нагло разместил во дворах горожан. Поэтому, с дефицитом трудового энтузиазма, ни у кого проблем не было.
Вторые сутки к ряду сидя в порубе, Глеб Васильевич, суздальский боярин, о многом успел подумать. В Ржеве боярин выполнял поручения своего князя Юрия Всеволодича. Кроме него были схвачены ещё трое владимиро – суздальских купцов. Это случилось после того, как в город, на рассвете, неожиданно вторглись смоленские рати и за пару часов овладели им всем.
Тут дверца в потолке со скрипом открылась, а вниз двое смоленских пешцев спустили лестницу. Сверху послышался голос:
– Вылезай из своей норы!
Глеб не стал заставлять себя упрашивать. Отряхнув кафтан от налипшей соломы, он полез наверх, на Свет Божий.
– К государю нашему на приём пойдёшь! – Сказал второй ратник, выглядевший старше и много здоровее первого, он был длинным и широким как дуб. – Дай – ка я тебя обшмонаю, – смысла последнего произнесённого слова суздальчанин не понял, но когда его стали обыскивать и ощупывать со всех сторон, догадался о его смысле.
– Да неужто меня в поруб с мечом бы посадили? – возмутился Глеб на такую бесцеремонность.
– Попридержи язык, боярин! – посоветовал ему вой с медвежьими статями.
Выйдя на улицу, Глеб долго щурил слезившиеся от яркого света глаза.
– Не плачь, боярин, – усмехнулся великан, – государь у нас добрый, на край голову отрубит или повесит, – и бывший под началом этого, наверное, десятника, отряд весело заржал.
Глеб Васильевич на эту шутку не обратил никакого внимания, старательно вычёсывая из свалявшейся бороды солому. Всё – таки ему перед князем надо будет предстать. А Владимир Смоленский был для всех сведущих людей той ещё загадкой. Хоть взошёл он на Смоленский стол без году неделя, но о нём уже не первый год по всей Руси ходит немало разговоров, баек, кривотолков и прочих сплетен.
