Спустился вниз. В правом крыле терема разместился лазарет, наполненный измученными от ран бойцами. Кто — то стонал, кто — то матерился, кругом валялись окровавленные обрывки бинтов, стояли бочонки с водкой, её использовали в качестве обезболивающего и антисептика. Больным разносили бульон, каши и прочие отвары. За раненными ухаживали стройбатовцы, в обязательном порядке изучавшие азы оказания ПМП, а также собранные в Пскове «профессионалы» — всевозможные лекари и травники. Побродил немного по коридорам и светлицам этого импровизированного госпиталя, пытаясь приободрить раненных, благодарил за службу, обещая всем выбывшим из строя посильную работу или пенсии для нетрудоспособных. Вышел на улицу. Там валялась куча грязных носилок, и отдельно лежали тела скончавшихся ночью тяжелораненных. А рядом бойцы 2–го смоленского полка, дислоцированные в детинце, чистили оружие, готовили завтрак из трофейных продуктов, принесенных из города, не замечая соседство с трупами.
Наконец, мы отправились к боярину вместе с сопровождающими мой выезд телохранителями. Наша кавалькада производила сильное впечатление. Телохранители скакали во всём чёрном, на конях укутанных в чёрные попоны, и самое главное с огромными, вороново цвета крыльями, колышущимися за спиной. Такую «адскую» конницу мир ещё не видывал, она, воздействуя на неокрепшую психику псковичей, вызывала сногсшибательный эффект. Белый снег, серая хмарь над головами выгодно оттеняли чёрных крылатых всадников «Судного дня». Немногочисленные прохожие просто замирали прямо на ходу «роняя челюсти», другие, более подвижные, быстро прятались в подворотнях, некоторые начинали часто креститься. Безразличных лиц не наблюдалось, оторопь и шок неизменно нападали на всех встречных.
Вот с такой помпой мы подъехали к единственным на всей улице гостеприимно распахнутым воротам. В них замерли боярин Юрий Добрынич со всем своим многочисленным семейством и слугами. Боярин «крылатых всадников» уже видел в лагере, а вот боярыня сбледнула с лица, но взяв себя в руки, низко поклонилась и протянула кубок кваса со словами:
— Здравы будьте государь Владимир Изяславич. Откушайте, чем Бог послал, — было заметно, что хозяйка нервничала, что впрочем, неудивительно, при таких — то гостях.
Я поблагодарил хозяйку, но пить не стал, передав кубок телохранителям. В последние годы я вообще старался с чужого стола не есть и не пить, но при походной жизни это не всегда получалось. В таком случае, в гостях я питался и пил из общих котелков и чанов, вместе со всеми окружающими. Сами себя, думаю, хозяева травить не будут.
