.
Город был уже в значительной степени русифицирован, но деревни вокруг него в большинстве своем населяли представители татар и других тюркских, а также финно-угорских меньшинств. Вследствие этого Казань стала одной из первых для российского самодержавия лабораторией по изучению взаимодействия с восточными народами. В то же самое время, вплоть до наступления эры железных дорог, Казань удерживала свои позиции как главный перевалочный пункт для торговли с Востоком. Усиление и разветвление имперской бюрократии привело к тому, что Казань стала главным административным центром по управлению азиатскими владениями407. Таким образом, в XIX в. Казань стала главным сторожевым пунктом империи в отношениях с Востоком. Подобно тому как Санкт-Петербург служил главным каналом для общения с Европой, Казань стала для императорской России, по выражению одного американского ученого, «окном на Восток»408.
В 1804 г. Александр I постановил основать три новых университета в империи, и Казань стала местом учреждения одного из них. С учетом расположения города не удивительно, что одной из специализаций нового учебного заведения стало изучение Азии. Указ Александра предполагал также создание в некоторых новых университетах кафедр восточных литератур, но развивались они очень медленно. Только в Казани, в восточной почве семена быстро дали всходы. Разнообразные восточные народы, административное управление Сибирью и увлеченные Азией ученые – все это способствовало созданию в молодом университете идеальных условий для созревания и процветания ориенталистики.
На протяжении XVIII в. в Санкт-Петербурге и других местах уже были спорадические попытки изучения Азии. Однако ни одна из них не создала прочной основы и системного подхода. Кроме того, как царской милостью в Казани возникло высшее учебное заведение в 1804 г., так же спустя полвека развитие ориенталистики мгновенно застыло, когда императорским указом все учебные планы были сосредоточены на факультете восточных языков Санкт-Петербургского университета. В тот же период в других городах империи также возникли центры изучения Востока – Лазаревский институт в Москве (с 1921 г. Московский институт востоковедения), недолго существовавший во Владивостоке Восточный институт. Однако за несколько десятилетий своего первенства в этой сфере Казанская школа заложила основы ориенталистики в русской академической науке.
Благодаря значительной татарской общине и тесным связям с Ближним Востоком, Казань в большей мере, чем любой другой крупный центр ориенталистики в имперской России, усложняет разделение «по Саиду» на «своих» и «других». Однако в Казани существовали наиболее тесные связи между наукой и государством. Азиатские языки в университете преподавались в первую очередь для подготовки государственных чиновников к службе в Азии как внутри империи, так и за ее границами. Когда Казанская духовная академия стала предлагать курсы турецкого, арабского и монгольского языков, то ее целью была подготовка миссионеров для проповеди слова божьего среди нехристианских меньшинств империи
