Остановились. Алехин снимает с нее рюкзак, а она уже еле держится на ногах. Необходимо хоть какое-то укрытие, чтоб уложить ее и отогреть. Он отыскивает лощину, натягивает тент, разводит костер. А ей все хуже. Она почти теряет сознание. Он начинает растирать Ирине руки, ноги, тормошит ее.
— Милая, очнись! Ну, не надо, не надо. Ты такая сильная!
И когда сознание возвращается к Ирине, она слышит, как он, растирая ее и тормоша что есть силы, бормочет:
— Милая, вот видишь, видишь, все пройдет, все будет хорошо. Зато, какие пробы мы с тобой отобрали. Теперь у нас есть все для твоей докторской.
— Все пройдет. Сумасшедший. Мне-то она на что…
— Дура, ты же — ученый!
Алехин укладывает Ирину в промокший спальный мешок. Он пуховый, и потому в нем все же теплее. Он вливает ей в рот горячий кофе, и постепенно она начинает отогреваться. Ей становится спокойно, удивительно легко, так, словно она медленно куда-то уплывает. А он сидит над ней на корточках и продолжает растирать ее всю, поверх мешка. Потом опять начинает растирать ей нос, щеки, которые уже горят. Она отстраняется, и тогда он, не отрывая рук от ее лица, начинает гладить его нежно, нежно, чуть касаясь пальцами. И постепенно Ирина начинает ощущать, что так осторожно, так нежно, незнакомо нежно, гладя ее, он будто хочет что-то нащупать на ее лице, отыскать.
«Никакая! Серенькая птичка. Бесцветное лицо. Родинка на левой щеке». Проверяет — цела ли, не уполз ли черный жучок. Помнит. Помнил всегда. И всегда будет помнить!
«Не увела. Не уведу. Никогда. Никогда». Как будто молотком кто-то вколачивает эти слова. И она проваливается в сон.
И вдруг слышит голос Алехина:
— Мы проспали восемнадцать часов! Слышишь взрывы? Опять извергается. Мы живы! Мы спаслись. Тайфун стих, дождя нет. До заставы меньше двадцати километров. — Он пытается высвободить ее из мешка: — Милая, слышишь взрывы? Мы живы. Мы спасены. Ты удивительная. Цены тебе нет. Да, да! Тятя обручил нас. Навсегда.
«Тятя! Тятя! наши сети притащили мертвеца». Ирина прислушивается к себе.
— Слышишь, слышишь, взрывается?.. — тормошит ее Алехин.
— Да, да… Никогда. — Отвечает она невпопад.
Почему они выбрали Джанхот? Все Произошло так же стихийно, как и сама идея три дня провести у моря. Удрать от всяких дел, от людей, от забот.
В Новороссийске магазины были уже закрыты, водку достали в ресторане. Шоферу не терпелось выпить, и потому он спешил. «Газик» долго путался между деревьями. Ночью сосновая роща казалась таежно непроходимой. Машина свернула не на том повороте, и они оказались здесь.
