Виталий, новый начальник отряда, рыболов, решил взглянуть, не пошел ли хариус[1].
Вдоль берега цветы тянутся в две полосы, как две ленты — одна голубая, другая розовая. Удивительный край! Инну особенно поражали карстовые озера. Холодные, круглые, как зеркала. Деревья, небо отражаются в них. Приходишь через неделю — будто и не было. Лед, на котором они стояли, подтает, вода уйдет вглубь по расщелинам.
Виталий огорчился, хариуса нет. Может, рано ему еще, а может, вообще пропал.
Солнце печет, спина взмокла, а куртку снять рискованно, потому что моментально обгоришь до волдырей, солнце здесь очень коварно.
В этом маршруте все загорели, совсем стали черные. Виталия не узнать — и похудел, и вид замученный. Конечно, работает он больше всех, не умеет организовать работу как следует. Подбирать людей надо так, чтобы можно было положиться на них. А здесь обучение новичков и компромиссы.
«Когда наконец олени начнут на нас работать?» — думает Инна. Напрасно Виталий пошел на сделку с этим каюром. Она ведь предупреждала. Не нравится он ей, обмухлюет их.
Немного отдохнули, наслушались, как гудит и трескается лед, и пошли дальше. Инна хоть высушила портянку.
Почему-то она совсем не загорает, только краснеет. Недаром Генка прозвал ее Рыжиком.
…Когда в прошлом году их отряд вернулся с Таежки, сначала все удивились, что она не живет в общежитии. Потом поняли. Конечно, может быть, в отряде ее и осуждали, но виду не показывали. Да и кому какое дело, каждый живет, как он хочет, лишь бы работа шла. А работала Инна за пятерых. Недаром без аспирантуры у нее почти готова диссертация по гидрогеохимии Алданского нагорья. Тысячи анализов самых различных микроэлементов в надмерзлотных водах сделаны ее руками. Геннадий ей не мешал, наоборот, даже помогал — притащил из управления счетную машину, и по вечерам они сидели вдвоем и делали расчеты к ее анализам.
— Никому и в голову не придет, чем мы с тобой занимаемся, — шутил он, — но это лучше, чем оставлять тебя до полуночи в лаборатории, так мне спокойнее.
Все у них было очень хорошо. Инна поняла, что впервые ей не хочется уезжать. Обычно после полевых работ уже как-то переключаешься на Москву, а теперь хотелось задержаться. Если бы рядом еще была дочка!
Отряд с оборудованием и пробами уехал.
Инна улетала из Чульмана одна. Трижды Геннадий провожал ее к самолету и все неудачно. На маленький аэродром в Чульмане самолеты не подавали, они были заняты на тушении пожаров, горели леса. Инна волновалась. А Гена радовался, что опять она останется. На четвертый день она улетела.
