. Когда мы с ними поравнялись, запах отхожего места нам в нос ударил, и мы отшатнулись и о груду камней споткнулись. Тут же стояла ослиная кормушка, а в ней копошились два гуся и утка. Мы направились к двери, что была справа, перед ней продавец лепешек стоял и покупать его товар громогласно призывал. Спросили его о хозяине дома, и он нам дверь указал. Мы вошли в комнату и увидели на полу циновку, пылью покрытую, а на ней тахту, ничем не накрытую, в углу — светильник, свет которого едва рассеивал мглу, а над ним — полки, книгами и бумагами заваленные и паутиной густо затянутые, которая им переплеты заменяла и от чужих рук оберегала. На полу — пустых бутылок из-под чернил ряды, а на стенах полосы и каракули — детских забав следы. Тут же мы увидели человека:
Закрашены хной его седины, но как выпрямишь согбенную спину?
Он сидел на молитвенном коврике, справа от него сидела женщина, страшная, как гуль{123}. Он четки перебирал и женщине внушал: «Разве это дорого? Да умножит Аллах свои милости и да пошлет тебе нового мужа, ведь это я придумал способ, как вас развести и суд убедил решение в твою пользу вынести, от мужа ненавистного тебя освободил, и ты заменишь его тем, кто тебе будет мил». Тут он почувствовал нас за своей спиной и умолк, продолжая четки перебирать и молитвы шептать. Женщина встала, закуталась в свое покрывало и вышла, оставив нас с этим лицедеем, долгими молитвами и чтением суры «Скот»{124} морочащим людей.
Если творящий молитву корысти возжелал,
то отказавшийся от молитвы угодней Аллаху.
Мы присели ожидая, когда же закончится это представление и прекратит старый хитрец испытывать наше терпение. Мы заметили, что, проделывая свои штучки, старик украдкой на дверь взгляды кидал, словно тоже чего-то ждал. Вошел его помощник и крикнул ему: «Когда ж ты молитвы свои прервешь, скоро коврик до дыр протрешь? Ведь люди доверили тебе их тяжбы решать и их интересы защищать. Его Высочество принц с полудня тебя во дворце дожидается, директор управления вакуфов и глава шарифов{125} тоже в ожидании маются». Молящийся не обратил никакого внимания на эти слова и громко из суры «Скот» прочитал айат: «Скажи: Поистине, молитва моя и благочестие мое, жизнь моя и смерть — у Аллаха, Господа миров, у которого нет сотоварища. Это мне повелено, и я — первый из предавшихся»{126}. Помощник уселся, пот с лица отирая, а мы сидели, от досады и нетерпения изнывая: старик молитвы читать не переставал и все так же четки перебирал. Мы уж собрались было вон убраться, но тут старик решил прерваться, лицо к помощнику оборотил и поток упреков на него излил, а потом любезнейшим образом нас приветствовал и проговорил: «Да благословит вас Аллах, я полностью готов говорить о делах». Мы сказали: «Известно нам, что ты человек добродетельный и справедливый. А привело нас к тебе дело о вакфе». Помощник спросил: «Требуете ли вы ренту за него или хотите продать?» Я удивился: «О Аллах, разве можно продать вакф?» Он ответил: «Продаются не только авкаф, но и гора Каф»
