Не рискуя вклиниваться в толпу дачников, издалека рассматриваю огромную схему зон пригородного сообщения. Зоны обозначены жирными полосами основных цветов радуги. Соответствующие кружочки — станции. Картинка не очень веселая: слишком много синего цвета. Это все третья зона! Здесь и Первомайка, и станция Мочище, и Пашино, и Обь, и Речпорт…
Одна из племянниц Стуковой проживает на улице Красный факел. Это — Первомайка. Другая племянница — на станции Мочище. Получается, любая из них могла обронить тот билет стоимостью двадцать копеек.
15.
Магазин «Топаз» расположен в доме, выстроенном в стиле «барокко» пятидесятых годов нашего столетия.
Сидящий у входа курносый сержант милиции расплывается в радушной улыбке.
— Здравствуйте, Лариса Михайловна!
Пытаясь вспомнить, где видела его, скованно улыбаюсь.
— Здравствуйте…
— Дежурю вот. Начальник говорит, посиди мол, Борис Окуньков, пока в этом магазине.
Благодаря этой неуклюжей подсказке вспоминаю, при каких обстоятельствах познакомилась с Окуньковым. Правда, тогда он лежал на больничной койке и из-под бинтов были видны лишь веселые глаза, вздернутый нос и несколько веснушек. Борис задержал особо опасного рецидивиста, и это стоило ему двух месяцев госпиталя и многочисленных бесед со мной. Допрашивала его в качестве потерпевшего.
— Здравствуйте, Борис, — говорю я, невольно заражаясь оптимизмом сержанта.
Намереваюсь немного поболтать, но замечаю у прилавка знакомую фигуру, близоруко склонившуюся над разложенным по черному бархату столовым серебром. Подобно гранитному монолиту, над стеклом нависает не кто иной, как Гаргантюа из строительного управления.
Всегда настороженно отношусь к неожиданным встречам. Вообще, случайности раздражают меня. Однако проходить мимо человека, с которым еще вчера состоялась дружеская беседа, просто невежливо.
Пристраиваюсь рядом с Киршиным. Он поглощен лицезрением ложечек, вилочек, ножей и прямо-таки поедает глазами витой подстаканник с замысловатым вензелем и двумя полуобнаженными нимфами. Подстаканник хорош, но цена…
Дотрагиваюсь до круглого локтя Киршина:
— Чудная вещичка…
— Изумительная, — выдыхает он, не отрываясь от созерцания.
— И вот эта соусная ложка, — продолжаю я.
Киршин переводит взгляд с полюбившегося подстаканника на матово поблескивающую ложку, потом оторопело смотрит на меня. Белесые бровки вопросительно изгибаются. Во взоре появляется огонек узнавания. Уголки губ растягиваются, раздвигая свисающие щеки.
