Пейпекамп уже рассказал о красоте порта, о важности перевозок по Эмсу, о Гронингенском университете, куда приезжают с лекциями крупнейшие ученые мира, и здесь его терпение кончилось.
— А вы знаете, есть новости.
— Серьезно?
— Ваше здоровье! За французскую полицию! Да, теперь тайна почти раскрыта.
Мегрэ смотрел на него своими сине-зелеными глазами без малейших эмоций, даже без тени любопытства.
— Сегодня утром, около десяти часов, мне сообщили, что меня ждет посетитель — угадайте кто?
— Баренс. Продолжайте.
Пейпекамп не скрывал разочарования: новость произвела на комиссара эффект еще меньший, чем роскошно сервированный стол.
— Откуда вы знаете? Вам сказали, да?
— Вовсе нет. Чего он хотел?
— Вы его знаете. Он очень робок, очень… по-французски… да, замкнутый. Он даже не осмеливался смотреть на меня и, казалось, вот-вот заплачет. Баренс признался, что в ночь преступления, выйдя от Попингов, не сразу возвратился в училище.
Последовала серия многозначительных взглядов.
— Вам ясно? Он любит Бетье! Он ревновал, когда девушка танцевала с Попингой, злился, потому что она пила коньяк Он видел, как они вышли вместе, наблюдал за ними издалека, преследовал своего преподавателя.
Дорого бы отдал инспектор за малейшее проявление восхищения, удивления, тревоги на лице Мегрэ, но тот оставался бесстрастен.
— Ваше здоровье, господин комиссар! Баренс не сознался сразу, потому что испугался. И вот она, правда: сразу после выстрела он увидел мужчину, который бежал к штабелю леса и спрятался там.
— Он вам его подробно описал, не так ли?
— Да.
Пейпекамп был в полной растерянности. Он потерял всякую надежду поразить коллегу. Его рассказ не вызвал ожидаемых восторгов.
— Матрос. С иностранного судна. Высокий, тощий, обритый наголо.
— И конечно, на следующее утро судно покинуло порт.
— Ушло три судна. Дело ясное. Искать надо не в Делфзейле. Убил иностранец. Очевидно, матрос, который знал Попингу раньше, когда тот плавал. Матрос, которого он в свое время, будучи офицером или капитаном, вероятно, наказал.
Жан Дюкло никак не реагировал на происходящее. Пейпекамп сделал знак г-же Ван Хасселт, сидевшей за кассой в парадном платье, принести еще одну бутылку вина.
Обед завершался фирменным из трех сортов крема тортом, украшенным шоколадной надписью — Делфзейл.
Инспектор скромно опустил глаза.
— Не разрежете ли?
— Вы оставили Корнелиуса на свободе?
Пейпекамп подскочил как от удара и посмотрел на Мегрэ, задаваясь вопросом: в своем ли тот уме.
