Она будто только увидела, в каком я виде. Потом, наконец, вытащила из палатки куртку и накинула сверху, быстро застегнула едва сходящиеся петли.
Сеанс эротической пытки закончился.
Кивком Шараза указала следовать за ней, и пошла по лагерю.
— Докладывай, — сотница уже другим взглядом бегала по палаткам и телегам вокруг.
Теперь она смекнула, что пора наводить порядок. Подмечала пьяных солдат, разбросанное оружие…
Я вкратце в очередной раз поведал свою историю. Шмелиный Лес, нападение Зигфрида, и что мне память отшибло.
— Красиво брешешь, шкурка безмозглая, — не оборачиваясь, сказала она, — Я же Змея, мы ложь чувствуем, потому что сами искусители. Знаешь наши легенды?
Я покачал головой, а она повернулась, схватила меня за нагрудник:
— А знал бы, не посмел бы врать! Говори, червяк сортирный.
«Вот же, зверьё настырное. Марк, я попробую что-то сделать…»
Я быстро послал мысль Хали не вмешиваться, а стал хмуро докладывать:
— Там… оставались ещё живые звери, — в это время я пытался незаметно накачать энергию через землю.
Как сделать так, чтобы она не учуяла ложь? Смешать с правдой. И помочь стихиями.
Сделать слово твёрдым, как камень, добавить огненной бравады…
Или как вода? Текучее, податливое, будто бы я пытаюсь и не соврать, и пробую избежать наказания.
— Ну, а я понял, что мы можем проиграть… и что никто не узнает о том, что случилось в Шмелином, — я стиснул зубы, — Я думал только о том, что кто-то должен передать…
Шараза засмеялась, прижимаясь ко мне телом. Лысый череп с нарисованной чешуёй оказался совсем рядом.
При моём росте она смотрела снизу вверх, но по ширине мне не уступала. Вот же зверица, кому-то размеры мерой достаются, она же и мышцами удалась, и полнотой.
Произошло какое-то сближение, сродни тому, что обычно чувствуешь в бою. Её мера открылась чуть больше, и я вдруг понял: это серьёзная противница. Несмотря на внешний вид, её тут боятся не просто так.
— Ты, дерьмо нулячье, сразу лучше скажи, — она приблизила коричневые глаза, — Шкуру свою спасал?
Смотрит снизу, и всё равно доминирует. Ну, это она так думает.
Как ответить? Храбрую твёрдость камня в слово? Или стыдливую текучесть воды?!
— Да, — обречённо прошептал я, для верности окидывая округу трусливым взглядом, как бы никто не услышал. Я текучий, пытаюсь проскользнуть между пальцев, выйти из щекотливой ситуации.
Сработало. Она увидела именно то, что мне было нужно. Трусливого дезертира, который, вместо того чтобы защитить своего командора, просто сбежал в удобный момент.
