Но мера человека чувствовалась прекрасно. Его мощь заливала всё пространство шатра, и я понял — для меня всё может закончиться прямо здесь.
«На колено, Марк!» — шёпотом просвистела Хали.
Я впопыхах опустился на пол, чуть не свалился, и прижал руку к земле. Стало полегче. Испарина так и покрывала мой лоб.
На землю капнула кровь с моей раны, и командор недовольно нахмурил брови, наклонился, подхватил с земли тряпицу и бросил мне.
— Промокни рану, зверь.
Это оказался дорогущий шёлк, мягкая ткань едва чувствовалась между пальцами.
Я округлил глаза, опустился даже на второе колено, и забормотал:
— Великий господин, это… я… боюсь, такая дорогая вещь…
— Зверь, не зли меня, это всего лишь тряпка. Я жду доклад.
— Благодарю, это великая…
— Доклад!
Он пригубил вино, чуть коснулся лба и поморщился. Да уж, даже третью меру, оказывается, тоже может мучить похмелье.
— Шмелиный Лес пал, господин…
Глаза смотрели на меня, ничего не выражая, и ждали продолжения. Он с трудом переваривал информацию.
— Госпожа великий мастер четвёртый перст…
— Издеваешься, зверьё пустое?! — кубок полетел в меня, я сделал вид, что едва успел прикрыться.
Красные брызги попали на меня, и разлетелись по роскошным меховым паласам. Командор даже не обратил внимания — не ему оттирать, для этого есть первухи.
Я лизнул вино. Неплохое.
— Это что, похоже на дворец приора? Мне вся эта хрень с перстами не нужна, — и он опять устало коснулся лба, — Где Геллия?
Мои губы задрожали, ведь очень страшно рассказывать такие новости.
— Дичь поганая, если ты будешь молчать, я так и так отрублю тебе голову!
— Её нет, господин. Отрубили голову.
Командор поражённо замолчал, округлил глаза. Меня коснулись коготки его внимания, но он тут же поморщился, и опять откинулся на троне, застонал от боли. Да, с похмельем магия несовместима.
Человек встал, прошёл к столу, взял другой кубок и снова плеснул себе вина из кувшина. Отпил, повернулся:
— Долго буду ждать?
Я стал рассказывать. О том, что напал какой-то отряд зверей, поломал то, что строили в деревне Рогачей, там был какой-то человек с огромной силой. У границ леса, говорят, стоит Зигфрид, и это всё его происки.
— Ты мне что, хочешь сказать, Геллию с её отрядом убил всего лишь один человек?
— Там были ещё звери седьмой ступени. А тот человек ударил меня мерой, — на ходу соображал я, пытаясь, чтобы только эти мысли отражались в моей голове, — У меня провалы в памяти.
— Оно и ясно, хрень всякую городишь, зверьё тупое, — он усиленно тёр переносицу, — Человек, говоришь?
