– Я не вовремя.
Чего уж тут! Продолжай, раз пришла. Он махнул рукой.
– Я не хотела.
Чего именно? Забеременеть? Избавиться от ребенка? Или помешать ему торжественно по холодку справлять нужду?
– Отец сказал, что я обнаруживаю позор семьи.
«О своем воровстве бы подумал!»
– Месяца четыре он еще терпел, а потом сильно ударил меня….
«Это как же он тебя ударил? Чтобы потерять ребенка, нужно быть побитой. Сильно побитой.
– В живот, – ожесточенно выдохнула Юния. – Сандалией.
То есть ногой?
– Два дня я лежала, а второе сердце во мне перестало биться. Только потом случился выкидыш.
Авл, помимо воли, похолодел. Два дня она носила мертвое дитя и надеялась, что ребенок жив. Наверное, молилась богам. Те, как обычно, не услышали. Зная, что такое быть в мертвеце, он мог представить и мертвечину внутри себя.
– После этого все и случилось. Я долго болела, – заторопилась Юния. – Мне дали понюхать лавра для забытья. Я привыкла. Еще капли ладана, белладонна, полынь, дурман…
Да знает он, что люди нюхают!
– Я казалась себе такой гадкой. Руф все знал. Он давно за мной приглядывал. Он меня с оргии домой на руках принес.
«Интересная оргия, где преторианцы на часах».
– Руф привел меня в катакомбы. Там мне помогли. Сказали, что Бог может взять мою вину на себя, и мне будет легче.
«Это чем же ты таким виновата? – Авлу даже расхотелось искать отхожее место. – Тем, что тебя изнасиловали пьяную? Или тем, что папаша у тебя мерзавец?»
Ну, положим, не ходи, девочка, по пирушкам. Но если и дома плохо?
– Родители все время ссорились? – предположил Авл.
– Да. Откуда вы знаете?
Он знает. Он старый и все видел.
– Мои тоже… не были образцом семейного благонравия.
Он сам никогда не решился бы ее обнять и приласкать – слишком важен. Блюдет собственное величие, не смотря на то, что стоит на раскисшей в грязь земле и испытывает самую что ни на есть человеческую нужду. Но Юния без всякого приглашения сама шагнула к нему и уперлась носом в плечо. Хлюпнула, шмыгнула, удобно пристроила щеку – так бы и осталась, спокойно с ним.
Почему? Никто не ответит. Авл поднял обе руки и обнял ее вздрагивающие плечи. «Ну-ну, все позади, теперь вы здесь, вместе с Руфом. Я за тебя заступлюсь. Никому не дам в обиду».
Так он думал, пока ее голова всего мгновение прижималась к его плечу. Потом Юния отступила, быстренько вытерла слезы и просияла глазами сквозь еще мокрые ресницы. Как солнце после дождя.
– Теперь вы все знаете. Теперь вы на нас не сердитесь?
