Сознавала ли Вивиана, что она ответственна за это несчастье? Казалось, ее ничто не тяготит. Но чувствовалось, что она не спокойна; не потому ли, что он мог потребовать от нее объяснений? Или осыпать упреками? Или даже выставить ее за дверь в порыве гнева?
Она оберегала его! Все вокруг только и делали, что оберегали его! Он не должен разбрасываться. Он всем нужен таким, какой он есть, таким, каким ему предписывалось быть по их настоянию, чтобы они могли превозносить его.
У всех у них были свои трудности, но разрешать их должен был он один. Сам же он не имел права уклоняться в сторону от предусмотренного для него пути.
Даже хозяйка кафе, а может быть, кассирша, ну, та самая грудастая женщина, оторвалась от своей газеты и не без тревоги взглянула на него, словно опасаясь – а вдруг он пошел в кабинку не затем, чтобы поговорить по телефону, а чтобы там выблеваться?
– Официант, сколько с меня?
Он возьмет лист бумаги – нет, не сегодня, а в какойнибудь вечер, когда будет один, у себя в кабинете, и чтобы никого рядом; тогда он будет искать, углубляясь год за годом в прошлое, так глубоко, как только позволит память, отмечая малейшие симптомы: его издавна приучили к методичности, и он сам приучал к ней своих учеников.
Ничего не упускать! Не довольствоваться ни приблизительным ответом, ни верным на первый взгляд признаком. Вычеркивать сомнительные факты. Остальные – подытожить. Но и тогда не доверять решению, пусть даже очевидному.
Выйдя на улицу, он рассмеялся: знаменитый профессор, как назвал его Давид во время завтрака, а не может поставить себе диагноз! Но он не первый и не последний. Знавал он одного тоже знаменитого на весь мир психиатра, который стучался в двери всех своих коллег, чтобы проконсультироваться с ними на свой счет.
Потом он всех их обвинял в том, что они лгали ему, подвергал сомнению даже рентгеновские снимки и данные лабораторных анализов.
Кончилось тем, что он умер; отчего – Шабо не знал, потому что его это не интересовало. Это был подлинный случай, один из тех, о которых рассказывают друг другу на медицинских конгрессах и, как правило, больше всего смеются над несчастными чудаками отнюдь не самые уверенные в своем здоровье.
Он поискал ключ от машины в кармане, совершенно Забыв о том, что оставил его а щитке. Он выбрал дорогу с менее оживленным движением, потому что боялся ослепляющих фар встречных машин. На бульваре Курсель его ждали мадам и месье Филипп Ванакер – именно так они себя называли, – а также очень важное лицо – месье Ламбер со своей новой женой.
