– А вы не устали, профессор? Боюсь, вы в конце концов возненавидите всех нас, женщин, ведь из-за нас вы не можете жить так, как все...
Сестры доставили каталку, и он сделал им знак подождать, так как начались новые схватки. Когда наконец ее вывозили из палаты, рука ее, которую он не выпускал из своей, была совсем влажной.
– Я сейчас же вернусь к вам. ".
Мадмуазель Бланш помогла ему приготовиться. Он старался не думать о том, что сейчас произошло, что это уже вторая накладка и оба случая связаны меж собой, хотя, казалось бы, и не имеют отношения друг к другу. Он даже не известил анестезиолога, так как не предвидел никаких осложнений, никаких неожиданностей.
Он застал свою пациентку на месте и вложил ей в руку кислородную трубку:
– Помните, как ею пользоваться?
Она кивнула, испробовала прибор, улыбнулась, но не без боязни. Через некоторое время он выпрямился и объявил ей:
– Шейка матки полностью раскрылась... Думаю, что минут через десять мы примемся за дело всерьез...
– Так скоро?
Она снова задышала, как собака после бега, уцепившись руками за металлические ручки:
– Я все хорошо делаю, профессор?
– Даже очень хорошо.
– Муж находит, что я недостаточно упражнялась...
Он хотел бы, чтобы я все это проделывала каждый вечер... Он внизу?
Шабо не видел, там ли он. Ей ответила мадам Дуэ:
– Он в зале ожидания, и с ним еще одно лицо.
– Мужчина?
– Да.
– Тогда это его брат. Они близнецы, и, можно сказать, неразлучные... Он крупный, правда?
Она застонала, и профессор, который наблюдал за прохождением плода, подал знак. Тысячи раз в своей жизни повторял он одни и те же жесты, и четыре женщины, двигаясь вокруг него слаженно, словно в балете, знали, как реагировать на каждый из его безмолвных приказов.
– Вы готовы?
Сжав зубы, она ответила:
– Да...
– Сильней сожмите кулаки. Тяните... Внимание: вдох...
Изо всей силы она вдохнула.
– Задержите! – приказал он.
Она еле сдержалась, чтобы не закричать.
– Выдохните! Внимание... Еще раз... Расслабьтесь на минутку... А теперь вдохните!..
Казалось, он считает секунды, как на бегах:
– Задержите!
Три, четыре, пять раз... Показался ребенок...
Внезапно случилось то, чего никогда еще не случалось С Шабо, но чего он уже давно боялся, хотя и не верил, что это когда-либо произойдет: автоматизм несрабатывал.
Это длилось, вероятно, так же недолго, как приступ панического страха на лестнице, то есть всего несколько секунд; вдруг изо всех пор у него брызнул пот и заструился по лицу.
