В подземелье старой башни, или Истории о Генриетте и дядюшке Титусе | страница 9

— А дома почему она их не играет? — спросил дядюшка Титус.

— Все это притворство, — солгала фрейлейн фон Заватски. — Она не хочет учиться, вот и прикидывается, что у нее нет слуха.

Дядюшка усмехнулся и сказал Генриетте:

— Ничего у тебя не выйдет, будешь по-прежнему ходить на занятия.

Как раз в этот вечер дядюшке пришлось быть по делу в деревне Гольхаузен, и, когда он лесом возвращался домой, уже стемнело. Вдруг он услышал вдалеке шум голосов. Но походило это больше на приглушенное тявканье и вой. Шум становился все громче, и застывший в кустах дядюшка увидел приближавшуюся по лесной тропинке длинную процессию собак. Одни шли с венками, другие несли на плечах короткий, но объемистый гроб. Дядюшка Титус, держась в отдалении, последовал за траурным шествием. Гроб опустили в свежевырытую могилу, причем многие собаки плакали.

Затем вперед выступил пес, в котором дядюшка Титус узнал черного пуделя пастора Аминя; пудель сложил на груди лапы и проникновенным голосом заговорил:

— Уважаемые провожающие, дорогие дамы и господа! Сегодня мы предаем земле прах одного из самых досточтимых наших сородичей. Добродетели покойного были поистине неисчислимы, но наиблагороднейшая оказалась для него роковой и привела его к погибели: я имею в виду безмерную любовь усопшего к музыке. Жизнь в доме его алчной хозяйки фрейлейн фон Заватски была для него непрестанной мукой. День за днем гадкие, бесталанные девчонки терзали его чувствительный слух, а самая бесталанная стала его убийцей; своей игрой на рояле она довела его до разрыва сердца.

После этой прекрасной и трогательной речи по обе стороны могилы встали по шесть собак и, роя задними лапами, быстро забросали ее землей. А на могильный холмик они водрузили плиту. В желтоватом свете месяца каждый мог прочитать эпитафию. И дядюшка Титус прочитал:

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПРАХ

МОПСА

ФИДЕЛИО

ОН ЖИЛ ТОЛЬКО МУЗЫКОЙ

И УМЕР ПО ВИНЕ ГЕНРИЕТТЫ.

На следующий день, когда Генриетта вернулась домой из школы, фотография Эдисона стояла на граммофоне.

— А где же рояль? — спросила она.

— Я решил, что он не подходит к карточке, — сказал дядюшка Титус. — В конце концов, Эдисон изобрел граммофон, а не рояль. Да, кстати, — продолжал он, — ты не знаешь, отчего умер мопс фрейлейн фон Заватски?

— От ожирения, — сказала Генриетта. — Кто так много жрет, долго не проживет.

— А от чего на самом деле подох мопс? — спросил Пиль.

— Ах, не спрашивайте! — воскликнула увитая кружевцами старая дева. — Его задавили.