…Пришел в себя он на рассвете следующего дня. Голова немного прояснилась: болезнь ушла, оставив после себя общее состояние вялости и полного безразличия. Однако его первая мысль была о Фалмере. Он резко повернулся к корме, качнув при этом лодку, и чуть не свалился за борт, взглянув на Фалмера, не в силах оторвать взгляда от того, что предстало его взору.
Фалмер сидел все так же, привалившись к тюку с вещами. Колени у него были поджаты к подбородку, он обхватил их руками, как бы в предсмертной судороге. Черты лица застыли и обескровились, как у мертвеца. Но самое страшное – то, что заставило Тона содрогнуться от ужаса, было не это. Чудовищная почка, которая, по всей видимости, только выиграла от подрезки, снова с невероятной быстротой вылезла из головы Фалмера. Отвратительный желто-зеленый побег хорошо укрепился в черепе, достиг высоты нескольких сантиметров и уже начал ветвиться, расходясь в стороны похожими на рога оленя веточками. Еще более жутким было то, что такие же побеги торчали у Фалмера из глаз, и их стебли, карабкаясь вверх по надбровью, заполонили собой глазницы. Они тоже ветвились. Кончики веточек были окрашены бледной киноварью и, казалось, дрожали от какого-то неестественного вожделения, ритмично раскачиваясь в неподвижном жарком воздухе… Еще один стебель, словно длинный белесый язык, выполз изо рта Фалмера, но он еще не начал ветвиться.
Тон закрыл глаза, стараясь отогнать от себя это жуткое зрелище. Но и там, в желтом мареве света, проникающего сквозь закрытые веки, ему виделись все те же мертвенно-бледные черты лица его друга с прущими вверх стеблями растения. Они подрагивали в свете утренней зари, словно обесцвеченные тьмою бледно-зеленые щупальца спрута. Ростки, казалось, тянутся к нему в безмолвном зове и растут, все время удлиняясь. Тон открыл глаза и с ужасом отметил, что веточки действительно увеличились в размере за те несколько мгновений, пока он зажмуривался.
Словно в трансе, наблюдал Тон за их ростом, и в нем все больше и больше укоренялась мысль, что происходящее – не иллюзия, а реальность. От Фалмера осталось лишь жалкое подобие: его лицо скукожилось и усыхало, как будто бледно-зеленая тварь своими корнями высасывала остатки крови и, питаясь плотью, поедала его изнутри с жадностью изголодавшегося зверя.
Тон с трудом оторвал взгляд от жуткого зрелища и стал смотреть вдаль, в сторону берега. Река раздалась вширь, и поэтому течение еще больше замедлилось. Тщетно искал он хоть какой-нибудь знакомый ориентир на берегу в нескончаемой гряде темно-бурых зарослей, пытаясь определить местоположение. Он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы, теряющим связь с действительностью. Казалось, его несет куда-то на волне безумия и бреда, да еще в компании чего-то такого, что страшнее, чем сама смерть.
