Леночка была по своему характеру веселым человеком, всегда готовым прыснуть со смеху. А смех ее был увлекательным, способным хорошо повлиять на любую ситуацию, и он всегда был по причине и к месту. В ней абсолютно не было тщеславия, гордыни, хвастовства. Она даже намека не делала на то, что отец её адмирал и что лично она знакома со многими влиятельными людьми московского бомонда. Единственно, чем она откровенно гордилась, был её Костя и, наверное, более того, – сынок Николенька. Для этого ей не нужны были слова, весь вид её говорил о сильной любви к этим людям.
Леночка в силу своего лингвистического образования и хорошего знания английского языка работала секретарем консульского отдела посольства. При её внешних и душевных качествах она была украшением консульской службы, содержанием которой она овладела легко и быстро, проявляя к посетителям такт, терпение и добросердечность.
Возможно я говорю о Лене столь подробно не потому, что она мне в целом нравилась, но и в связи с тем, что мне неизбежно приходилось как бы сравнивать Лену с моей Настей. У них было много совпадающих черт, но и во многом они разнились. Особенно это было заметно в характерах. Обе они были бесспорно красивыми женщинами, но если Лена, понимая достоинства своей внешности, стремилась их не выпячивать, очевидно полагая, что красота говорит сама за себя, то Настя всегда старалась подчеркнуть свои достоинства.
Сразу это бросилось в глаза по прилёте нас в Канберру. В Советском Союзе в начале 60-х ещё не было мини-юбок и, соответственно, одежда Насти была, как это и считалось правильным, консервативной, то есть платье её или юбка всегда была чуть ниже колена. В Канберре, а точнее даже в аэропорту Сиднея, где нам приходилось делать пересадку на внутренний рейс, Настя буквально ахнула, увидев австралийских девушек в коротких юбчонках. Глаза её буквально заискрились восторгом. Я тогда посмотрел на все это косо, но понял, что в ближайшие дни гардероб Насти пойдет в переделку или, скорее всего, в замену. А, кстати, встретившая нас Лена (а Ивановы нам устроили ужин по приезду), была одета скромно, и хотя она уже года три вращалась в австралийской жизни, её юбки были лишь немного выше колен. Вообще, что касается нарядов, то Лена предпочитала все скромное, элегантное и дорогое; а вкус Насти был направлен на все яркое, броское, короткое и по цене умеренное. Возможно это было несколько вульгарно, но Насте это ужасно шло, всё как бы сочеталось с её стремительным, наступательным характером. Настя всегда имела свое мнение, пусть, возможно, и поверхностное и неправильное, но она на нем настаивала с отменным энтузиазмом, а если и соглашалась с критикой, то потом. Она за словом «не лезла в карман», хотя и знала поговорку «слово не воробей – вылетит, не поймаешь».
