— Ты ведь прежде не слышал таких помех, — сказал Лэнс, отключив питание. — И это еще не все. — Примерно с пять часов вечера — каждый день — даже в Мэриленде, люди наблюдают полярные сияния. А ведь такое крайне редко наблюдается в широтах южнее верхней границы штата Нью-Йорк, даже во время самого пика солнечной активности, когда на Северном полюсе бушуют мощные электромагнитные бури,
— Это я знаю, — тревожно оборвал его Уортинг. — Все газеты только и пишут об этом.
— Разумеется! Они же не позволить себе оставить без внимания такие важные явления. Но разве они выдвигают рациональное объяснение? Конечно, нет. Да и не могут.
— Теперь, деформация Солнца, — продолжал Лэнс, — это первый ключ. Напомню, что колоссальная приливная волна надвигается на обратную сторону Солнца, в противоположном направлении, от которого должна действовать сила. Еще напомню, что объект, вызывающий деформацию, абсолютно невидим — это даже не «темная звезда», поскольку такой объект все равно можно было бы обнаружить, поскольку он закрывал бы на своем пути другие звездные области. В нашем случае ничего такого не происходит, даже по прошествии времени, в прежде закрытых Солнцем участках ни одна звезда не пропала. Все это довольно удивительно. Но факт есть факт — объект движется в направлении, противоположном движению любого астрономического тела во вселенной. Итак, я объединил все эти факты и отложил рассуждения на некоторое время, пока не смог установить небольшие отклонения в орбитах Меркурия и Венеры, а также интенсивности солнечного излучения. В итоге я обнаружил, что объект сопоставим размерами с Солнцем, находится на неизвестном расстоянии, но, во всяком случае, меньше чем в миллиарде миль, и движется с неизвестной скоростью.
— Ты не смог рассчитать скорость? — удивился Уортинг.
— Я же не Мэрлин, — раздраженно ответил Лэнс. — Звезда невидима, так что я не могу сделать измерения даже в инфракрасном спектре. И орбитальные отклонения, и солнечный поток остаются постоянными. Как я еще могу вычислить скорость? Но позволь мне закончить. Я сложил два и два и получил астрономические двадцать два. И потом, — он протер уставшие глаза, — так много всего, что противоречит тому, что мы привыкли называть фактом. Лучшее, что я мог предположить — то, что эта невидимая звезда, которая движется в неправильном направлении — звезда четвертого измерения! — закончил он и в ожидании уставился на Уортинга.
Уортинг разрешил себе полуулыбку недоверия.
