Я машу рукой.
– Забей. Это была глупая идея Поттера. Мальчик, Который Выжил, чтоб его.
А вот теперь брат выглядит обеспокоенным всерьез. Я указываю на него:
– Но вы ведь приехали. Вы могли бы забрать меня с собой, в Штаты.
– Генри…
– Где там ваш усталый, бедный угнетенный народ, жаждущий свободы… Вот это прямо про меня! Я усталый и угнетенный, Николас!
Он чуть сжимает мои руки, и его слегка трясет.
– Генри. Ты не можешь переехать в Америку.
Я хватаюсь за его рубашку, а мой голос приобретает те же нотки, как у ребенка, сознающего, что он видит мертвых.
– Но она такая плохая, Николас. Она. Такая. Плохая.
Брат похлопывает меня по спине.
– Знаю.
Николас и Саймон помогают мне встать на ноги.
– Мы со всем разберемся, – говорит брат. – Все будет хорошо.
Качаю головой.
– Ты всегда так говоришь. Но сдается мне, ты ни черта не представляешь, о чем говоришь.
Генри
Потом все как в тумане. Реальность я вижу вспышками. Поездка на машине во дворец.
Я блеванул на розовые кусты, которые моя прапра-прабабушка, леди Адалин, приказала посадить за пределами дворца. Николас и Саймон укладывают меня в постель, пока Оливия комментирует что-то по поводу бумаг, пришпиленных к стенам. Говорит, они напоминают ей сарай Рассела Кроу в «Играх разума».
Потом… потом только нежная бездна.
Но пустота длится недолго, ведь я страдаю бессонницей – недугом чемпионов. Так было всегда, сколько себя помню. Я сплю каких-то несколько часов, даже в те ночи, когда по моим жилам вместо крови бежит в основном алкоголь. Когда прикроватные часы показывают час ночи, я неуверенной походкой направляюсь в кухню, опираясь на стену. Желудок бурчит при мысли о печеньях.
Не припоминаю, чтобы в Horny Goat я успел поесть. И как долго я там вообще пробыл? День? Может, два. Нюхаю подмышку и морщусь. Точно два. «Охренеть…»
Как следует натрескавшись и взяв немного с собой, я, спотыкаясь, брожу по коридорам дворца. Этим и занимаюсь ночами – прямо как посетители американских торговых центров. Я не могу оставаться в комнате, в любой комнате, где стены словно смыкаются вокруг меня. Двигаться приятно, даже если я никуда конкретно не направляюсь.
В конце концов прихожу в синюю гостиную рядом с личными покоями королевы. Дверь слегка приоткрыта – достаточно, чтобы увидеть, что внутри горит свет, и ощутить запах поленьев, горящих в очаге, и услышать голоса внутри.
Прислонившись головой к дверному косяку, я слушаю.
– Ты хорошо выглядишь, мой мальчик, – говорит бабушка. В ее голосе звучат те теплые нотки нежности, которые я хорошо знаю, ведь прежде она обращалась так только ко мне.
