Их корабль стоял в Готенхафене[9], и он там много чего наслушался, в частности того, что рассказывали солдаты «Лейбштандарта»[10]. Они говорили, что если какая-нибудь деревня оказывала упорное сопротивление, то танкисты начинали давить на углы домов своими тяжелыми танками, и глинобитные стенки изб складывались словно карточные домики, накрывая собой сопротивлявшихся жителей – мужчин, женщин и детей, которые не могли выбраться из-под обломков. Затем, когда наступало затишье после боя, их продолжали утюжить гусеницами.
Если же поблизости от села находили изуродованное тело немецкого солдата, то применялись такие меры: доставались тяжелые стальные тросы, какие танкисты всегда возят с собой, и прикреплялись к корме танка. Затем к другому концу привязывалось по 30–40 жителей деревни, и танки с таким «прицепом» начинали ехать прямо по полям. Вскоре от этого «прицепа» оставалось одно только мокрое место.
Использовали и другие методы, например, жителей села заставляли выкопать яму – подобие воронки от снаряда. Затем их раздевали, загоняли в эту яму и под громкий хохот солдат засыпали землей. Таким же способом очищались от трупов и бывшие вражеские позиции, которые затем планировалось использовать в своих целях.
Запомнился один унтер-офицер из «Лейбштандарта». Он находился на действительной военной службе уже два года и в эту часть попал перед самым началом войны. Жутко «симпатичный» вояка. Высокого роста громила с крепким черепом, крутым затылком и огрубелой кожей на лице, покрытом прыщами. Его небольшой рот при кульминационных моментах рассказа постоянно кривился в усмешке и перекашивался, поднимая вверх один из уголков губ. Говорил он на франкфуртском диалекте, напоминавшем говор солдат Первой мировой. Но когда он злился, его голос походил на тявканье зениток и звуки проводимых горных работ.
Этот унтер-офицер возвращался в часть из отпуска, который провел со своей женой, и его вещмешок был набит различными бутербродами. Бросались в глаза плохо застиранные пятна на брюках и жеваная, явно меньшего размера пилотка, которая причудливым образом держалась на его непокорных отросших каштановых волосах. Для полноты описания этого человека стоит привести всего лишь конец его рассказа: «С двумя станковыми пулеметами ночью мы отбили наступление целых двух полков. При этом поляки постоянно тупо предпринимали фронтальные атаки. С ними были и беженцы – железнодорожники с женами, которых они всегда посылали вперед. А утром среди трупов мы обнаружили живых и невредимых, но совершенно пьяных солдат. Да здравствует Польша!..»
