Мэттью, расслабься. Ты ведь не знаешь на сто процентов, что это кокатрис. Это лишь предположение, и первое впечатление может быть обманчиво.
Слепая вера в собственную догадку может стоить ему жизни.
Но что это, если не василиск или кокатрис? Мэттью смущало лишь одно: почему жертва этого коронованного змея, чешуйчатого ворона, выбросилась из окна? И почему никто больше не погиб и не превратился в камень? Ведь василиски и некоторые кокатрисы способны обращать живых существ в камень.
Глаза начали зудеть, слезиться, словно он надышался хлорки или травильного раствора. Запах был одновременно настоящим и потусторонним. Мэттью ощущал его сильнее, чем простые люди, чье обоняние было проникнуто типичным уличным зловонием. Запах нес долгую, мучительную смерть.
Он проморгался. Ресницы слиплись от слез, даже в очках окружающий мир казался размытым. Походный арсенал волшебника был разнообразным, но обычно подбирался для конкретной цели, и Мэттью никогда прежде не приходило в голову брать с собой соляной раствор. Аптек по пути тоже не попадалось.
Так как же передвигается тварь?
Запах становился все сильнее, боль в руках — острее, особенно в левой. Мэттью свернул в загаженный переулок, настоящий кирпичный туннель, низкий и узкий, в котором не поместился бы мусоровоз. Впереди оказалась незапертая решетчатая калитка, через которую Мэттью попал в адски грязный двор. Перед ним выстроились ряды мусорных баков — и, разумеется, ни одного контейнера, — у которых валялись двое бомжей. Один спал на картонке, другой читал, лежа на спине, грязный номер журнала «Максим» двухмесячной давности. Зловоние кокатриса — если то был кокатрис — здесь было столь сильным, что Мэттью едва не стошнило.
Он не знал, что делать дальше.
Тут зазвонил телефон.
— Джейн? — шепотом ответил Мэттью.
— Окно было открыто изнутри, — сообщила архимагесса. — Никаких следов взлома. Хозяйка квартиры — пятидесятивосьмилетняя женщина по имени Джанет Стаффорд. Самое интересное, что…
— Я слушаю.
— Она лишь недавно вернулась к светской жизни. Невероятно, но последние тридцать четыре года она провела в монастыре.
Мэттью уставился на телефон, переваривая информацию.
— Она совсем отошла от церкви, или просто покинула монастырь?
— Первое, — ответила Джейн. — Марион выясняет причину. Не звони ей, я сама передам все, что нужно.
— Это будет удобно, — согласился Мэттью. — Спасибо.
Не было никакой нужды им обоим отчитываться перед Джейн и друг другом, если Джейн посчитала дело настолько важным, что взялась руководить сама.
