Папа решил, что резать свиней самое время в среду перед Рождеством. Нужно было забить четырех больших хряков. Три туши предназначались для продажи, и покупатели пришли нам помочь. Отец сам съездил и позвал Молли, чтобы она готовила еду для рабочих. Джонни, конечно, тоже был здесь, но только путался под ногами. Если из-под него вынуть лошадь, толку от него никакого.
День удался. Свиней разделали быстро, и Молли приготовила замечательный обед. После обеда мы стали варить мыло и жарить шкварки, а покупатели погрузили свою свинину и отправились восвояси. Дело было к вечеру, мы выскребли все котлы, а Молли осталась, чтобы состряпать нам ужин. Папа подарил Джонни четверть туши, тот пожелал нам всем веселого Рождества, привязал свинину к седлу и отправился домой. Я посмотрел ему вслед и на мгновение ощутил печаль. Молли никогда не выйдет за него замуж, но вдруг я подумал, как было бы здорово, если бы все сложилось иначе.
Мы с папой сидели на кухне за столом, горели лампы, было тепло и уютно. Молли колдовала у плиты, не обращая на нас внимания. Девять лет мы стряпали сами и считали, что все у нас получается прекрасно, но когда ужин приготовила и подала Молли, вся наша прежняя жизнь показалась бесцветной и скучной. А тут дом вдруг стал полным. Даже папа что-то такое почувствовал.
— Спасибо, что ты нас кормишь, — сказал он. — Лучшего подарка на Рождество не придумать.
Она повернулась и долго на него глядела, держа в руках сковороду с лепешками и соусник, и я не думаю, что она хорошо его расслышала. Она просто улыбнулась и вернулась к стряпне. Папа ничего такого больше не говорил. Бедный папа, он казался очень усталым, видно, уже нехорошо себя чувствовал. Мне так кажется. Но он ни словом об этом не обмолвился.
Молли накормила нас мясом с бобами, лепешками с соусом и пирогом. Мы здорово наелись. Я не мог отвести от нее глаз и только про то и думал, как бы уговорить ее выйти за меня замуж. Тогда бы она была здесь круглые сутки. Она села на другом конце стола и спокойно пила кофе. Мы все молчали, но молчание было легким.
Папа собрался спать и предложил заплатить Молли, но она, конечно же, отказалась. Тогда он велел ей забрать с собой четверть туши и шкварок, а мне — проводить ее до дому, чтобы ничего не случилось.
