Садат, словно прочитав его мысли, сказал, улыбаясь:
— Мы с вами терпеть друг друга не можем, г-н президент. Вас воротит от моих манер, моей демократичности, моего вида. Я не выношу вашего снобизма. Но сегодня это не имеет никакого значения, потому что от нас с вами зависит будущее арабской нации. Сейчас мы с вами уточним последние детали предстоящей кампании.
— Я внимательно слушаю, г-н президент, — любезно произнес Асад.
Садат продолжил:
Мы уже решили, что синхронно атакуем Израиль 6-го октября, в еврейский День покаяния, когда вся жизнь у них замирает. Это даст нам огромное преимущество и увеличит шансы на победу. Мы с вами должны договориться о максимальной координации действий на двух фронтах. И не забывайте, г-н президент, что наши военные задачи четко ограничены. На первом этапе вы должны захватить Голанские высоты и прорваться к Тивериадскому озеру. Мы же форсируем канал и захватим плацдармы на его восточном берегу…
— А на втором этапе, — подхватил Асад, — сирийские войска скатятся с гор, сметая все на своем пути. Мы уничтожим их поселения, их города. Начнется расплата за все!
— Я реалист, и я суеверен, — усмехнулся Садат, — Не будем загадывать так далеко. Но только помните: если вы обрушитесь на их поселения, от вашего Дамаска ничего не останется. Второй этап мы должны тщательно подготовить, опираясь на систему политического давления и стратегического маневрирования. После мощного внезапного удара мы перейдем к длительной войне на истощение, основанной на нашем подавляющем превосходстве в материальных ресурсах.
— Да поможет нам Аллах, — сказал Асад, впервые взглянув на своего собеседника с некоторой симпатией.
* * *
В ночь с 5-го на 6-е октября начальника генерального штаба Давида Элазара разбудил телефонный звонок. Прежде чем снять трубку, Дадо взглянул на часы. 4:30 утра. На проводе был начальник военной разведки генерал-майор Эли Заира.
— Дадо, — сказал он тихо, — нам стало известно, что Египет и Сирия начнут сегодня войну. Время — 18.00.
Одеваясь, Дадо позвонил командующему ВВС Бени Пеледу.
— Война на пороге, — проинформировал он коротко. — Когда авиация будет в полной боевой готовности?
— В 13.00.
— Будь готов к нанесению превентивного удара в это время.
Дадо сел в машину. Звезды уже исчезли с низкого бледно-серого неба. В пять утра Дадо, как всегда, спокойный и сосредоточенный, открыл заседание генштаба. В тяжелом молчании выслушали старшие офицеры его лаконичное сообщение.
