Крик обрывается. Могильщик бежит прочь.
Вскоре он возвращается со священником и сеньором. Объясняет что-то, испуганно размахивая руками. Сеньор хмурится, осердясь на глупые байки могильщика, наверняка хлебнувшего церковного вина.
Вновь раздается леденящий душу крик. Трое мужчин замирают. Священник сжимает четки и читает молитву. Сеньор обнажает клинок. Он открывает двери склепа. Могильщик со священником пятятся назад.
Лотхен прячется за надгробием. Но не может сдержать любопытства и выглядывает.
Но никакое чудище из склепа не является. Хотя крик раздается вновь. Он звучит из самого гроба. Господин поспешно вытаскивает его из склепа, всовывает меч в щель под крышкой, и гвозди выскакивают. Он открывает гроб.
Лотхен невольно выходит из укрытия. Подступает ближе и смотрит.
В луже крови между ног покойной лежит младенец. Дитя голосит что есть мочи. Сеньор протягивает к нему руки.
– Не троньте, сеньор! – восклицает священник.
Он оглядывает новорожденного с гримасой отвращения.
– Тут явно замешана нечистая сила. Дитя, рожденное в гробу, из чрева покойницы!
Отец отступает. Что делать с диаволовым отродьем, тревожащим покой его супруги, криком проложившим себе путь из могилы в мир живых?
Он заносит меч над крохотным тельцем.
Но прежде, чем опустить его, поднимает взор на церковь. Священник угадывает его мысль.
– Господь простит ваше деяние, – уверяет он. – Сие дитя есть демон.
Сеньор кивает. Когда клинок уже готов опуститься, могильщик вскрикивает:
– Нет!
Остальные двое, словно выйдя из оцепенения, вздрагивают от этого возгласа. Могильщик, старый горбун, без единого волоса на голове, подходит к гробу. Он ищет слова. Конечно, он чтит Господа и боится Диавола. Но, хороня людей, он узнал о жизни, смерти и судьбе немало такого, что трудно объяснить. Ему встречались поразительные явления, на какие способна человеческая природа. Он видел, как покойники шевелятся, как волосы растут еще месяцами после смерти. И смутно догадывается, что и здесь причина произошедшего – естество, а не Лукавый.
Но он неграмотен, неучен и потому не знает, как выразить всё это.
– Отнесем кроху в приют, – произносит он наконец.
– В моем городе? – восклицает сеньор: он не готов смотреть, как в сердце его владений растет собственный его отпрыск, явившийся на свет при пособничестве Диавола.
– Ну, пусть в соседнем, – предлагает могильщик. – В Гамельне.
Сеньор кивком выражает согласие.
По совести, он доволен таким исходом. Слишком опасался он погубить свою душу детоубийством. До Гамельна день пути. Расстояние видится ему достаточным, чтобы защитить от пагубного влияния диавольского чада.
