Мирелла | страница 39
– И без выкрутасов! Ты у меня на примете.
Из трапезной донеслись крики жаждущих выпивки гостей. Парень поспешил к ним.
Мирелла услышала шуршание и вскинула палку. Крысы подбирались к крынке молока, шевеля жадными мордами. От крепкого удара об пол они разбежались.
Мирелла так и стояла, с палкой наготове, навострив слух и следя за углами. Ничего. Ни шороха. В затишье чуялось ей дурное предвестье, будто крысы затевали какое-то коварство. Ее охватила смутная тревога. Она, одна, стояла посреди кладовой, и лукавый страх сжимал ее нутро. Что-то шло неладно. Но что – она не знала. И даже не могла укрепить дух песней – до того пересохло во рту и сдавило грудь.
Наконец она увидела их. Дыханье ее участилось. Три крысы пробежали мимо ее ног.
Уже много недель кряду наблюдала Мирелла стаи грызунов, все они были с темной лоснящейся шерстью и длинным серым хвостом, что взбивает пыль позади.
Но эти три были иными. Не наружностью: морды их были столь же шерстисты, что и у собратьев. Но повадкой. Они не копались, не замирали, нюхая воздух, не петляли. Они семенили по прямой, тихо, держась рядом и не меняя шага. Будто трое солдат, послушных приказам незримого полководца.
Крысы решительно направлялись к трапезной.
Зной не стих ни на чуть, и половине Гамельна не терпелось утолить жажду кружкой свежего ячменного пива. Лотхен, как капельмейстер, распоряжалась заказами. Она здоровалась, подмигивала, поводила бедром, но главное – не спускала взгляда с полов, посуды и съестного. Ее подручный бегал от стола к столу, держа над головой увесистый поднос со снедью. Посетители, сливаясь в единый оркестр, гоготали, хлебали из кружек, икали да бурчали чревом, шлепали друг друга по ляжкам, а рыгали с таким напором, что хоть дымоход продувай. Как добрые товарищи и лихие собутыльники, они чокались, чесались, обнимались, деля с соседом вшей и хмельную радость.
Мирелла наблюдала питейную залу, стоя за дверью кладовой. Тревога ее росла, и уже слышала она, как бьется в сжатых кулаках кровь.
По зале медленным шагом ступал человек в черных одеждах. На нем был долгий плащ, полы его касались сапог. Лицо скрывалось в тени капюшона. Он шел меж столов. Но никто не поднял на него взора. Все продолжали веселье, размахивая кружками как ни в чем не бывало. Мирелла оцепенела от страха.
За одним столом захмелевший выпивоха откинулся на спинку стула. Глаза его затуманились, на устах была блаженная улыбка; товарищи тем временем смеялись и пили напропалую.