* * *
Все смолкли, прервалась музыка, установилась тишина. Алайя сделала первые шаги по мягкому ковру.
И тогда из толпы моих домочадцев вышел он. Одетый в обтрепанные одежды из толстого домотканого полотна – словно одним своим видом он желал испортить день моего обручения. Он ступил на ковер, встал между мной и Алайей. И произнес Проклятие.
* * *
Это был Демнор, мой друг и приятель. Я никогда не узнал, отчего он решился заплатить своей жизнью за то, чтобы изуродовать и извратить мое счастье. Так ли сильно он мне завидовал? Или я не заметил, когда дружба неожиданно превратилась в ненависть?
Когда некто произносит Проклятие, до конца своих дней он будет влачить несчастное существование, одинокий и покинутый всеми. Люди отступят от него, словно от прокаженного. Потому что произнести Проклятие легко, очень легко. Но оно – словно веревка, которой проклинающий связывает себя со злой судьбой проклятого. Постепенно его поглотит мрак, все его деяния расползутся в его руках, как сотлевшая ткань. Чтобы решиться на такое, нужно немало ненависти или отчаяния.
Демнор проклял не меня и не Алайю, он проклял только наш брак.
* * *
Алайя остановилась, как всегда, спокойная и гордая. У нее не дрогнули даже уголки губ – может, она лишь слегка побледнела. А потом – развернулась и молча ушла. Слуги помогли ей сесть на верблюда. Я смотрел, как она уезжает вместе со своим караваном, а мир вокруг сереет и блекнет.
Больше я ее никогда не видел.
* * *
Говорят, что она болела, что привозили к ней лучших медиков. Что она затворилась в своей комнате и не желала никого видеть. Что какое-то время она пребывала в темноте, за толстыми завесами, подальше от солнца. Но весной следующего года она вышла замуж за князя Наанедана.
И тогда я перестал ждать вестей.
* * *
Я долго готовился к этому. Без лишней спешки, но и без пустых проволочек. Спокойно и старательно. Приказал сшить себе черные одежды и черный тюрбан. Выбрал гнедого коня, горячего, но послушного. У живущей в портовом переулке травницы купил усыпляющий маковый отвар. Распустил сплетни, что отплываю по торговым делам на юг. Позаботился о том, чтобы мои корабли покинули порт с помпой, чтобы все говорили при этом: вот, мол, купец Арен оправился от несчастья и намерен теперь отвоевать у фортуны новые богатства. Я же тем временем укрылся в усадьбе и ждал. О том, что я не выехал, знали только несколько доверенных слуг.
На десятую ночь я надел черные одежды и прокрался в сад Демнора. В оставленный на террасе кувшин с вином влил маковый отвар. Когда наступил рассвет, я уже был далеко за городом. Ехал приморским трактом, бережно придерживая переброшенное через конское седло, связанное веревками тело.
