Что-то подсказывало Черной Элис, что на милость Ми-Го рассчитывать не стоит.
Она запрокинула голову, чтобы в последний раз взглянуть на сияющую черную бесконечность космоса. На самом деле выбора у нее не было. Потому что даже если она неверно поняла Винни, худшее, что может с ней случиться — это смерть. А это на световые годы лучше, чем то, что могли предложить ей Ми-Го.
Черная Элис Брэдли любила свой корабль.
Она повернулась и двинулась влево. «Лавиния Уэйтли» услужливо освещала ей путь и убирала с дороги извивающиеся плавники. Черная Элис обошла по краю каждый из глаз Винни, и каждый подмигнул ей в ответ. Наконец она добралась до пасти буджума во всем ее зубастом великолепии.
— Только сделай это быстро, ладно? — попросила Черная Элис и шагнула в чрево своего левиафана.
* * *
Пока Черная Элис осторожно пробиралась между бритвенно-ост-рыми зубами, у нее было достаточно времени, чтобы поразмышлять о том, насколько нелепа в данной ситуации ее боязнь порвать скафандр. Изнутри пасть Винни напоминала хрустальную пещеру: ни языка, ни нёба, только гладкие, все перемалывающие камни. Которые, к удивлению Черной Элис, не сомкнулись на ней. Наоборот, Винни, казалось, задержала дыхание. Или что там у нее было.
Корабль светился и изнутри (или же осветил себя ради Черной Элис). И чем глубже внутрь забиралась Элис, тем зубы становились мельче и реже, а туннель — уже. Это горло, подумала Элис. Я у нее внутри.
А потом стены сомкнулись и проглотили ее.
Словно лекарство в капсуле, в жестком саркофаге скафандра она чувствовала волны давления, в то время как перистальтика проталкивала ее все дальше. И еще большее давление — удушающее, дикое. Момент острой боли. И треск лопнувших ребер и легких.
Кричать внутри скафандра тоже противопоказано. А с разорванными легкими она даже не могла сделать это как следует.
* * *
— Элис.
Она плыла. В теплой темноте. Словно в утробе матери. Словно в ванне. Зуд между лопатками походил на слабенький радиационный ожог.
— Элис.
Кажется, она должна знать этот голос. Она попыталась заговорить: скрежет зубов и ничего больше. — Элис, говори так.
Она попыталась снова. На этот раз без помощи рта. — Так?
Вокруг колыхалось живительное тепло. Она… дрейфовала в пространстве. Нет, плыла. Кожа чувствовала течения. Зрение туманилось. Она моргала снова и снова, но все равно все оставалось размытым.
Правда, смотреть вокруг было не на что — только на звезды.
— Элис, говори так.
— Где я?
