Толстой слышал, что положение населения в скандинавских странах весьма благополучно, и Йенсен смог это подтвердить. Толстой недавно прочел роман Хьелланна «Фортуна», который нашел очень интересным, однако к Ибсену он был решительно нетерпим. Имя Стриндберга не говорило ему ничего, «сколько бы он ни рылся в собственной голове, дергая себя за взъерошенные волосы»243. Затем перешли к обсуждению русской литературы. Йенсен спросил, что Толстой думает о Владимире Короленко и его «Слепом музыканте», который двумя годами ранее вышел на шведском. Толстой резко остановился, скрестил руки на груди, серо-синие глаза приняли серьезное выражение: «Он лжет; он сентиментален и неестественен!»244 Таким же образом Толстой отвергал и поэзию, для него она была «безобразие». О собственном писательстве он сказал, что власти препятствуют изданию его произведений, а пресса хранит о них гробовое молчание. Но публикует клевету, от которой нельзя защититься. Толстой рассказывал об этом без горечи, дружески помогал Йенсену с русским, когда это было необходимо, и старался вникать во все, что хотел поведать ему гость из Швеции.
Спустя примерно два часа Йенсен понял, что не должен более отвлекать Толстого. Писатель проводил гостя до порога и еще раз пожал ему руку. Из Ясной Поляны Йенсен дошел до железнодорожной станции Козловка, где выпил чаю у смотрителя в ожидании поезда. Может, семейство смотрителя лично знакомо с Толстым? Тот с теплотой в голосе ответил: «Как же не знакомы?! С нашим-то благодетелем! Он был крестным отцом одного из наших детей!»245
Уже в Москве на обратном пути домой Йенсен написал Толстому благодарственное письмо (03.09.1892). Он особенно благодарил за повесть В. Микулич «Мимочка», которую взял с собой из Ясной Поляны. Ему понравился иронический тон, и он решил перевести повесть на шведский. Желая сообщить об этом самому автору, Йенсен хотел узнать, кто скрывается за псевдонимом В. Микулич. Оказалось, что автор – женщина, Лидия Веселитская (1857–1936), и что это вторая часть ее трилогии о Мимочке – «Мимочка на водах», опубликованная в «Вестнике Европы» (2–3/1891). Толстой тоже оценил повесть и без сомнений рекомендовал ее Йенсену. Перевод вышел в Гётеборге в том же году.
Ответ Толстого пришел, когда Йенсен еще был в Москве246. Йенсен поблагодарил за него письмом из Гётеборга (03.01.1893). В московской Публичной библиотеке он прочел педагогический журнал Толстого «Ясная Поляна» за 1862 год, и, поскольку ему предстояло выступить в Гетеборге с лекцией о взглядах Толстого на преподавание, ему хотелось узнать, придерживается ли Толстой тех же методов, что и в 1860‐х, и смог ли он увидеть конкретные результаты своей работы. У Йенсена был также вопрос, касавшийся шведского журнала
