. Бунде утверждал, что он неверующий. Для него Иисус был обычным человеком, а не Богом. Своей фальшивой моралью религия лишь мешает жизни на земле. Философия Бунде была радикально иной: «Все то, что делается, делается к лучшему. Если б кто пришел и сказал мне: – Я убил всю твою семью, то я ответил бы ему: „Друг, ты сделал самое лучшее, если я кого убью – это значит, что так должно было быть“»
213. Всякое чувство уважения к ближнему было ему чуждо.
Бунде с его крайними взглядами стал пародийной версией Толстого. Ничто не ускользало от его грозного указательного перста. В духе Прудона обвинялись в воровстве жены богатых помещиков за дорогие броши и кольца: «Откуда вы их взяли? Вы украли их у бедных!»214 Когда все, кто помогал голодающим, по субботней традиции собирались вместе, чтобы поговорить, швед требовал убрать со стола самовар, который он называл «идолом». К чаепитию Бунде относился враждебно: «Если бы люди знали, сколько крови и страданий заключается в каждой чашке чая, что я сам видел в Китае, то они не стали бы пить чая»215. Он вынудил Толстого перейти на суррогат кофе из перловой крупы, что, впрочем, тоже вызвало у Бунде неудовольствие: «Грешно портить так хлеб!»216 Вдохновленный примером Бунде, Толстой тоже попытался перейти на не вареную, a сырую, здоровую, пищу, но через несколько дней у него начались сильные боли в желудке. Соседка Раевская немедленно известила Софью Андреевну: появился сумасшедший швед, который кормит Толстого неподходящей едой! Софья Андреевна тотчас приехала и положила конец экспериментам. В Москву она вернулась в полной уверенности, что швед уедет по доброй воле, однако спустя несколько дней от Толстого пришло письмо: «Швед грустен, сидит в уголке и зябнет, но говорит все так же радикально и умно»217.
Несмотря на восхищение личностью Бунде (у Толстого даже были планы собрать и опубликовать все его мысли), желания провести в его обществе остаток жизни у Толстого не было. Когда Чертков отказался принимать шведа, Толстой написал в Воронежскую губернию другому своему знакомому, психиатру Алексею Алмазову. Бунде был представлен как человек «очень сильный, духовный, умный и по призванию <…> проповедник своих идей упрощения жизни»218. Алмазов был готов дать ему участок земли, но планы застопорились по бюрократической причине. У Бунде, который считал себя гражданином мира, отсутствовал паспорт219. На деле это значило, что права селиться в Центральной России у него не было. Алмазов отказался от обещания еще и потому, что узнал, что Бунде вместе со своим еврейским другом из Бобруйска и его семьей намеревается организовать на земле Алмазова колонию единомышленников.
